Курсовая работа: Римская империя в I в. н.э.

Курсовая работа: Римская империя в I в. н.э.

Курсовая работа

Римская империя в I в. н.э.

Самара 2007

Оглавление

Введение

Глава I. Италия и провинции в годы установления принципата

1.1  Сельское хозяйство и муниципальная жизнь Италии

1.2  Провинции. Колонии и муниципии. Народные восстания

1.3  Внешняя политика. Зависимые племена и царства

Глава II. Социальные отношения и политическая жизнь империи

2.1 Императоры и сенат

2.2 Рабство и движения рабов

2.3 Упадок латифундий

2.4 Развитие в провинциях рабовладельческих отношений и городского строя

2.5 Западные и восточные провинции

Глава III. Армия и внешняя политика

3.1 Восстание германских и паннонских легионов

3.2 Внешняя политика Юлиев-Клавдиев

3.3 Рим и государства и племена Аравии

Глава IV. События 68-69 гг. и конец династии Юлиев-Клавдиев

4.1 Восстание в иудее

4.2 Гражданская война

4.3 Восстание Аникета и Цивилиса. Подавление восстания в Иудее

Глава V. Династия Флавиев и Антонинов

5.1 Императоры

5.2 Армия во второй половине I в. н.э

Заключение

Список источников

Введение

Гражданские войны в Риме длившиеся целое столетие, знаменовали собой кризис и гибель рабовладельческой Римской республики. Хотя события и процессы этого бурного периода римской истории чрезвычайно многообразны (движение Гракхов, диктатура Суллы, восстание рабов под предводительством Спартака, образование империи Цезаря и гражданская война 40-30-х годов), тем не менее общая тенденция и классовый смысл напряженной борьбы, развернувшейся в римском обществе, совершенно ясны.

Сразу же по окончании гражданских войн перед правительством встал ряд важных задач. Главной из них было укрепление устоев рабовладельческого общества, расшатанных во время этих войн, и упорядочение управления провинциями. Отсюда вытекала необходимость организации государственной власти, достаточно сильной, чтобы управлять мировой державой, и достаточно гибкой, чтобы удовлетворить самые различные категории населения. Весьма важен был и вопрос об армии, которая являлась силовой опорой империи, и в связи с этим вопрос о внешней политике. Наконец, важно было укрепить моральную опору империи, которая заключалась во всеобщем убеждении, «…что если не тот или другой император, то все же основанная на военном господстве императорская власть является неотвратной необходимостью»[1].

Своеобразный государственный строй, установившийся в первые десятилетия существования Римской империи, в истории носит название принципат (от слова princeps – первый, так как императоры заносились в список сенаторов первыми).

Литературные источники по истории империи представлены очень неравномерно. Лучше всего освещен период ранней империи (I в). Из знакомых уже нам авторов об этой эпохе писали Плутарх, Дион Кассий(52-я — 67-я книги, из них 61-я — 67-я дошли в извлечениях Ксифилина) и Светоний.

Основным литературным источником для ранней империи служат произведения Тацита, величайшего римского историка. Публий Корнелий Тацит (около 55 — около 120 гг.) происходил из довольно богатой италийской всаднической семьи и получил прекрасное образование. Свою служебную карьеру он начал при Флавиях. В 88 г. Тацит служил претором, в 97 г. был консулом вместе с императором Нервой. Несколько раз он занимал крупные посты в провинциях. Умер Тацит, вероятно, в первые годы царствования Адриана.

Первым литературным произведением Тацита был «Диалог об ораторах» (около 81 г.), в котором он рассуждает о причинах упадка красноречия в Риме. Эти причины он видит в падении свободной политической жизни при императорах. Лет 15 спустя Тацит пишет биографию своего тестя, полководца Агриколы («О жизни и нравах Юлия Агриколы»), где содержатся интересные данные о Британии. Такой длительный перерыв объясняется тем, что в правление Домициана (81 — 96 гг.) всякая возможность свободного литературного творчества была исключена. Почти одновременно с «Агриколой» появилось одно из важнейших произведений Тацита — его «Германия». Это небольшой географический и этнографический очерк, содержащий описание страны и быта германских племен. Для ранней истории германцев этюд Тацита является главным источником. «Германия» вряд ли написана на основании личного знакомства автора со страной и ее обитателями. Вероятнее всего, данные Тацита основаны на литературных источниках и на рассказах лиц, бывавших в Германии.

Таким образом, когда Тацит приступил к работе над своими основными произведениями («Историями» и «Анналами»), он был уже зрелым писателем, обладавшим к тому же большим служебным опытом. «Истории» написаны, вероятно, в 105 — 107 гг. В своем первоначальном виде они состояли, по-видимому, из 12 книг и охватывали период от 68 до 96 гг., т. е. от гибели Нерона до убийства Домициана. Но уцелели из них только первые 4 книги и часть 5-й. «Анналы», написанные около 115 — 117 гг., делились, по-видимому, на 18 книг, из которых до нас дошли 1-я — 4-я, отрывок 5-й, 6-я, около половины 11-й, 12-я — 15-я и первая половина 16-й. «Анналы» излагали события от смерти Августа (14 г.) до гибели Нерона (68 г.). Таким образом, оба главных произведения Тацита давали связную картину римской истории почти за весь I в. Но и в наличном своем состоянии они являются неоценимым источником по истории ранней империи.

Тацит — крупнейший из римских историков и один из самых выдающихся античных историков вообще. Правда, его нельзя поставить на один уровень с Фукидидом и Полибием. В нем нет объективности великих греческих историков; он не обладает даром вскрывать основные причины исторических событий; у него, в сущности, нет никакой общей исторической концепции. Тацит — прежде всего художник. В этом смысле он — типичный представитель античной историографии, которая, за очень немногими исключениями, была не столько наукой, сколько литературой. Он — большой психолог. Если и можно говорить о какой-нибудь «методологической» концепции Тацита, то таковой был психологический индивидуализм: личность с ее психическим складом является главной движущей силой истории. И Тацит всю силу своего огромного художественного таланта направил на изображение этих исторических личностей.

В своих главных произведениях римский историк дал потрясающую по своему драматизму картину перерождения принципата Августа в кровавую тиранию его преемников. Написанная сжатым и необычайно выразительным языком, изобилующая яркими образами, эта картина оказала решающее влияние на все дальнейшее развитие историографии, посвященной I в. империи. Образы, созданные Тацитом, стали каноническими и в мировой науке и в мировом искусстве. Все попытки исправить Тацита, дать принципиально иную трактовку фигурам и деятельности первых римских императоров до сих пор были безуспешны.

В какой степени картина, нарисованная Тацитом, соответствует действительности? Если говорить о фактах, то упрекнуть историка в их сознательной фальсификации мы не можем. Он прекрасно понимает, что первый долг историка состоит в добросовестном и тщательном установлении фактической стороны дела в интересах объективной истины. Тацит широко использовал всю основную литературу конца республики и начала империи — исторические труды, мемуары, памфлеты, речи и т. п. Ему, несомненно, были доступны важнейшие официальные документы. Наконец, он сам принадлежал к высшей имперской бюрократии, был в курсе всей текущей политики и обладал необходимыми для историка знаниями в области государственных и военных вопросов.

Действительно, там, где мы можем проверить Тацита показаниями параллельных литературных источников (Плутарха, Кассия Диона, Светония и др.) или документальным материалом, мы не в состоянии сделать ему ни одного сколько-нибудь серьезного упрека в искажении фактов.

Иное дело — их группировка и освещение. Тацит по своим политическим взглядам был сторонником аристократической республики. Его симпатии к этой форме правления не становились меньше от того, что он понимал историческую неизбежность наступления монархии. Тацит не хочет примириться с падением республики. В особенности ему ненавистна та деспотическая форма, в которой выступила монархия при преемниках Августа. Отсюда вытекает предвзятость историка в изображении правления императоров первых двух династий. Он не искажает фактов, — он только односторонне подбирает и группирует их. Произвол, кровавые насилия, утонченный разврат выдвигаются на первое место, тогда как положительная деятельность императоров искусно остается в тени. К этому присоединяется пафос моралиста, подвергающего суровому обличению порок, и талант первоклассного художника, ищущего драматические контрасты и коллизии.[2]

Благодаря сочетанию всех этих моментов в творчестве Тацита его изображение деятельности Тиберия, Гая Цезаря (Калигулы), Клавдия, Нерона и Домициана нуждается в существенных поправках. Уже априори кажется невероятным, что римское государство могло в течение многих лет существовать под властью безумцев. С другой стороны, этому противоречат факты (часто сообщаемые тем же Тацитом), говорящие о многих разумных мероприятиях тех людей, место которым было только в больнице. Как это могло случиться? Очевидно, великий римский историк был крайне субъективен.

Но, как было указано выше, «исправить» Тацита не легко. В частности, еще и потому, что второй основной источник по истории I в., биографии Светония, рисуют, в сущности, ту же картину безумных преступлений и кровавого разврата императоров. Мотивы Светония совершенно иные. Если Тацит, рисуя эволюцию единодержавия Августа в сторону деспотизма, выражал взгляды республиканской оппозиции, то Светоний вовсе не задавался такими высокими целями. Автор «XII биографий цезарей» — прежде всего занимательный рассказчик. Политическая сторона дела его совершенно не интересует. Империю он приемлет целиком, и биографии ее носителей для него — только цепь занимательных рассказов и анекдотов. Чем острее были эти анекдоты, тем больше они нравились публике. Отсюда пристрастие Светония к грязным порнографическим деталям, к болезненной извращенности, к кровавым эксцессам. Правда, наряду с этим он сообщает и много ценного материала, но дать какое-нибудь новое освещение и новую оценку эпохе он не в состоянии.

Много ценных данных по истории ранней империи мы находим у еврейского писателя Флавия Иосифа (37 — около 100 гг.). Ему принадлежат четыре дошедших до нас произведения, написанные на греческом языке: «Иудейская война» (в 7-ми книгах), «Иудейская древняя история» (в 20-ти книгах), «Против Апиона» и «Автобиография». Наибольший интерес для истории Рима представляет «Иудейская война», содержащая описание восстания в Иудее 66 — 70 гг. На протяжении большей части восстания Иосиф играл в нем ведущую роль и поэтому обладал очень полной информацией. Правда, его проримская позиция и стремление изобразить свои собственные действия в наиболее выгодном освещении вносят значительный элемент субъективизма. Но за исключением этого момента «Иудейская война» является первоклассным источником. И в других произведениях Иосифа содержится много ценных указаний на римские отношения.

Из римских писателей неисториков большой интерес для истории ранней империи представляют произведения Плиния Младшего, друга Тацита. Гай Плиний Цецилий Секунд Младший (62 — 114 гг.) был племянником и приемным сыном знаменитого ученого Плиния Старшего, погибшего при извержении Везувия 24 августа 79 г. н. э. При императоре Траяне Плиний Младший пользовался большим влиянием и занимал ряд крупных постов: в 100 г. был консулом, в 111 — 113 гг. управлял провинцией Вифинией и Понтом. От него сохранилась переписка с друзьями и с императором Траяном — ценнейший памятник эпохи. Панегирик Траяну представляет гораздо меньше интереса, являясь только образчиком льстивой придворной литературы.

Научные и научно-технические произведения ранней империи дают не только богатейший материал по истории римской науки и техники, но попутно сообщают много интересных данных и по общей истории. Среди них необходимо отметить сочинения Витрувия «Об архитектуре» (эпоха Августа), Плиния Старшего — «Естественная история», Фронтина — «О водопроводах». Аграрные отношения и сельскохозяйственная техника I в. н. э. нашли прекрасное отражение в произведении Колумеллы «О сельском хозяйстве».

Многочисленные писания Сенеки на морально-философские темы также дают богатый материал для характеристики эпохи. Еще в большей степени это нужно сказать о художественной литературе эпохи Августа и его преемников. В произведениях Горация, Овидия, Петрония, Лукана, Марциала, Ювенала и многих других хорошо отразились быт, нравы, моральные и политические взгляды различных слоев римского общества.

Таким образом, I в. империи в целом неплохо представлен в литературных источниках.

Монография Н.А. Машкина[3] посвящена эпохе Августа. Он рассказывает нам о том как устанавливался новый политический строй, чем был вызван этот процесс

В 60-х годах XVIII в. вышли первые тома «Истории упадка и разрушения Римской империи» Гиббона[4]. Свое изложение Гиббон начинает с эпохи Антонинов, но в первом томе он касается Августа. Гиббон пытается охарактеризовать отношение различных групп населения к падению республиканского режима, подчеркивает роль легионов, дает обзор полномочий Августа и его отдельных мероприятий. Но личные мотивы исторического деятеля играют у Гиббона громадную роль.

«Холодный ум, бесчувственное сердце и трусливый характер заставили его, когда ему было девятнадцать лет, надеть на себя маску лицемерия, которую он впоследствии никогда не снимал... Его добродетели, также его пороки были поддельные, и, сообразуясь с тем, чего требовали его личные интересы, он сначала был врагом римского мира, в конце концов сделался его отцом. Он хотел обмануть народ призраками гражданской системы управления».

Гиббон подвел итоги тому, что дала историография XVII—XVIII вв., и вместе с тем наметил пути, по которым пошла буржуазная историческая наука в XIX в.

Все исследование Моммзена[5] базируется на следующих главных предпосылках: основные принципы римского государственного права возникли в эпоху царей; они оставались неизменными в республиканскую эпоху и во времена ранней империи; политические порядки времен империи имеют вполне законные основания, императоры выражают суверенитет народа, как и республиканские магистраты. Военные бунты и перевороты, в результате которых многие императоры достигли верховной власти, рассматриваются Моммзеном как волеизъявление римского народа, наиболее активной и дееспособной его части, находящейся в армии. Провозглашение императора солдатами равнозначно народному избранию, тем более, что это избрание санкционируется сенатом, наделяющим вновь избранного императора определенными правами. Таким образом, легализуется то положение, что император «свободен от подчинения законам» (legibus solutus). Это положение, ставящее императора выше закона, имеет определенные юридические основания.

Таковы источники власти императоров. Что касается сущности этой власти, то в ней Моммзен находит те же черты и те же принципы, которые характерны для римских магистратур и для промагистратур республиканского времени. Таким образом, принципат, по Моммзену, представляет собой магистратуру, но уже с самого начала в нем выступают монархические черты. Таковой является божественность императора и взгляд на его власть как на власть господина. Но эти монархические идеи, подчеркивает Моммзен, римскими императорами официально отвергались.

О сохранении республиканского строя в эпоху Августа говорит и Ферреро[6], посвятивший истории Августа IV и V тома своего труда. Ферреро противопоставляет Цезаря Августу, причем симпатии автора на стороне последнего. По мнению Ферреро, Цезарь был гениальным неудачником, который никогда не мог достигнуть своих целей, далеких от жизни. Август шел иным путем: не создавая новой политической формы, он следовал стремлению современного ему аристократического общества. Ферреро считает, что Август действовал искренне, когда восстанавливал республику, наделял различными правами и привилегиями сенаторов. Если у него и были монархические тенденции и если в конце концов установилась монархия, то вина в этом не Августа, а всего римского общества в целом.

Историческое развитие, по мнению Ферреро, привело к разложению знати. Роскошь, изнеженность, крайний индивидуализм отвлекли аристократию от служения государству. С другой стороны, в Риме никогда не было условий для упрочения демократической республики. Август не мог преодолеть растущий среди сенаторов абсентеизм и был вынужден брать на себя различные полномочия, и тем самым помимо его желания, а может быть, и помимо его воли усиливалась его власть. Ферреро стремится охарактеризовать различные стороны жизни римского общества и пытается определить борьбу партий.

Целью данной работы является анализ событий произошедших в I веке н.э.

Задача курсовой работы рассмотреть результаты процесса перехода от республики к империи в Риме.

Глава I. Италия и провинции в годы установления принципата

1.1  Сельское хозяйство и муниципальная жизнь Италии

К моменту возникновения империи уже резко обозначились перемены в аграрном строе Италии. Самым важным, решающим фактором было разорение мелкого землевладельца. Хотя сельский плебс еще сохранялся в Италии, особенно на севере, однако экономическая и особенно политическая роль его сошла на нет. Ведущей фигурой в экономике становится собственник средней рабовладельческой виллы. Не случайно политика Августа и особенно его меры по укреплению рабовладения и фамилии встретили наибольшее сочувствие как раз в среде италийских средних землевладельцев. Из них состояла городская верхушка муниципиев – сословие декурионов, городские советы, из них выбирались городские магистраты. Проскрипции, наделение землей 300 тыс. ветеранов, основание 28 колоний усилили позиции среднего землевладения в Италии. В Северной и Средней Италии стал господствовать именно этот тип хозяйства, хотя и здесь имелись крупные латифундии. С этими социально-экономическими сдвигами связан в значительной мере и заметный подъем сельского хозяйства в I в. н.э.

Укрепление среднего землевладения и рабовладения способствовало развитию тесно связанной с ними городской жизни. Муниципальная знать, входившая в сословие декурионов, из которого выбирались магистраты, пополнялся состав городских советов, заботилась о благоустройстве городов. Желая возвысить сословие декурионов и найти в нем прочную опору, Август всячески ему покровительствовал. Значительную роль в муниципальной жизни играли ветераны, смешавшиеся с местной знатью и составлявшие основное ядро приверженцев императора.

В экономике Италии большую роль играло ремесло. Текстильные, металлические и керамические изделия вывозились в самые отдаленные области. Особенно процветало начавшее развиваться еще во времена республики керамическое производство Арреция (современного Ареццо). Владельцы крупных мастерских открывали свои филиалы и в других местах, например в Малой Азии. Значительную роль в ремесле и торговле играли отпущенники, иногда наживавшие большие состояния. О жизни беднейших слоев населения италийских городов почти ничего неизвестно. Во всяком случае, за отсутствием регулярных раздач, поддерживающих местный плебс, они, видимо, занимались ремеслом, работой на строительстве, мелкой торговлей.

Италия в I в. до н.э. делила с Римом привилегированное положение в империи. Подавляющее большинство жителей было римскими гражданами. Правда, на ее территории, главным образом на севере, еще сохранились поселения кельтских и лигурийских племен, не имевших гражданства, но Август постепенно приписывал их к городам, давая им права латинского гражданства. Как и Рим, Италия была поделена на районы, имевшие административный характер, что также способствовало ее унификации. Ко времени Августа была завершена «романизация» Италии, включая и ее северную часть – Цизальпинскую Галлию.

1.2  Провинции. Колонии и муниципии. Народные восстания

Принципат Августа был не только временем завершения «романизации» Италии, но и началом «романизации» западных и продолжением эллинизации восточных провинций, хотя и в разной степени. Следует отметить, что понятия «романизация» и «эллинизация» весьма условны. Внешним проявлением и показателями романизации были рост городов и развитие муниципальной жизни в той или иной, поскольку оплотом этой муниципальной жизни были владельцы рабовладельческих вилл. В связи с развитием городов земли провинции делились между городами, превращались в городские территории, а жившее на них сельское население становилось гражданами городов. В тех провинциях, где население стояло еще на стадии разложения первобытно-общинных отношений, это вело к ослаблению зависимости рядовых общинников от племенной знати, дроблению сосредоточенных в ее руках земельных владений, развитию классических форм рабства, прогрессу ремесла, торговли и товарно-денежных отношений и уже в результате этого всего к распространению римской культуры.

Города, как целое, имели сложное хозяйство и обладали значительным преимуществом, состоявшим из денег, общественных зданий, городской земли и городских рабов. Этим имуществом ведали советы декурионов и городские магистраты. Они пускали в оборот городские капиталы, суживая их под проценты, сдавали различные подряды по городскому благоустройству, отдавали в аренду часть городской земли, ведали снабжением города продовольствием и регулировали его продажу населению. Они же производили раскладку налогов и повинностей, наложенных на город, стараясь перенести их тяжесть на менее зажиточных и менее влиятельных лиц. Пока города процветали, все это открывало большие возможности для наживы и это делало эти должности выгодными и желанными; богатые и знатные люди не скупились на украшение родного города и на раздачи, чтобы привлечь симпатии сограждан и получить большинство голосов при выборах на магистратские должности. При вступлении на них они должны были внести известную сумму в городскую кассу. Эти расходы делали магистратуры доступными лишь для богатых людей. Вольноотпущенникам доступ к ним был закрыт, и только сыновья самых богатых из них могли рассчитывать вступить в этот «избранный круг». Таково было положение в Италии, таким оно со временем стало и во многих провинциях.

Большую роль, как и при Цезаре, сыграло основание многочисленных провинциальных колоний ветеранов. Колонии получали землю, из которой нарезались участки ветеранам; если колонии получали так называемое италийское право, то колонисты владели землей на основе полного римского права собственности, в отличие от других владельцев провинциальных земель, верховная собственность на которые принадлежала государству. Ветераны легионов, их дети и родители освобождались от всяких податей, и на какой бы земле они не поселились. Они приводили на свои земли своих рабов и налаживали хозяйство по римскому образцу. Эти колонии стали основными ячейками последующей романизации. Кое-какие города получали права муниципиев, однако большая часть городов оставалась еще на разных ступенях зависимости. Немаловажную роль играла раздача персонального римского гражданства. Гражданство получали главным образом сторонники Августа, поддерживавшие его во время гражданских войн. Римские граждане были привилегированной частью провинциалов и объединялись в организации со своими выборными магистратами.

В восточных провинциях сохранялись прежние категории населения и прежние формы самоуправления. Как прежде, высшее место занимали «эллины», в число которых входили наиболее богатые и наиболее привилегированные слои горожан. Сохранились эдикты Августа из города Кирены, которые показывают, что он покровительствовал «эллинам», ограждал их от притеснения римских граждан, имевших до того исключительное право заседать в судах (теперь судебные комиссии составлялись наполовину из «эллинов», наполовину из римских граждан), разрешил посылать непосредственно к нему посольства, ограничивал произвол чиновников и т.п. Конечно, все это касалось лишь богатых людей, крупных торговцев, владельцев больших мастерских, издавна занимавших первое место в торговых городах Востока и еще во время гражданских войн поддерживавших Октавиана. Установление мира и власти Рима давало им возможность вести большие дела.

На особом положении был Египет, считавшийся личной собственностью императора. Здесь города, кроме Птолемаиды, Невкратиса и Александрии, не имели самоуправления, вся страна была как бы сельской территорией, подчиненной императорскому префекту. По-видимому, почти полное отсутствие привилегированных территорий в Египте и консервация строя, существовавшего при Птолемеях, облегчало эксплуатацию страны, в частности выкачивание из нее необходимого для Рима хлеба.

Если восточные землевладельцы, торговцы и ростовщики охотно признавали власть Августа, давшего им разные преимущества и привилегии, то в массах жила ненависть к Риму. Именно из стран Востока продолжали поступать рабы на земли римских магнатов, именно египетские крестьяне поставляли хлеб для римского плебса. На Востоке продолжали распространяться пророчества, что придет день, когда падет гордый Рим и римляне-поработители станут рабами, явится справедливый царь и спаситель, который освободит угнетенные народы, и настанет царство счастья, золотой век.

В Египте вскоре после его покорения вспыхнуло охватившее Фиваиду восстание, в котором приняло участие 5 крупных городов этой области; оно было жестоко подавлено. Глухие известия сохранились о мятежах в Сирии и Малой Азии и о постигшей их за это расправе.

Недовольство, протест, отчаяние в настоящем, воспоминания о некоем идеализированном прошлом и мечты о лучшем будущем все чаще оформлялись в религиозных течениях, туманных прорицаниях и тайных учениях. На этой почве несколько позже зародилось и окрепло христианство.

Иным было положение в западных провинциях. Во многих из них еще не было городов и городской рабовладельческой верхушки. Главную роль здесь играла родовая и племенная аристократия. Завоевывая западные провинции, Рим опирался на поддержку этой знати, и теперь Август искал среди нее своих сторонников. Многие знатные галлы служили в римском войске командирами вспомогательных частей, набиравшихся из их соплеменников. Когда в Лугдуне, первой, основанной в 43 г. до н.э. колонии Великой Галлии, был воздвигнут великолепный алтарь богини Рима, жрецами стали избираться представители романизированной галльской аристократии. Они уже входили в общегалльское провинциальное собрание, имевшее главной задачей устройство празднеств и жертвоприношений при лугдунском храме.

Но все же романизация большей части западных провинций только еще начиналась. Народ страдал под двойным гнетом – своей знати и Рима, да часть аристократии еще не примирилась с римским владычеством, с унизительным положением побежденных «варваров». Борьба восставших велась с упорством и героизмом. Победители-римляне жестоко расправлялись с ними. В первые годы принципата ближайшему сподвижнику Августа – Агриппе пришлось вести ожесточенную борьбу с испанскими племенами астуров и кантабров. Эта борьба то затухала, то вспыхивала с новой силой. Агриппа опустошал земли, сжигал жилища, безжалостно истреблял непокорных, но, несмотря на все это, подавил восстание лишь с большим трудом. Несколько раз начинались движения галльских и африканских племен, однако самым опасным для римского могущества было восстание придунайских народов, происходившее в конце правления Августа и длившееся 3 года (6-9 гг. н.э.).

Уже издавна шаг за шагом проникали римляне в придунайские области и северные части балканского полуострова, покоряя племена далматов, паннонцев, мёзов, фракийцев. Ранее возникшие здесь поселения римских граждан, главным образом италийских купцов, получали устройство городов римского права, а местные племена, остававшиеся на положении перегринов (т.е. чужеземцев), становились под управление римских командиров в должности префектов. Вначале иллирийские области находились под верховным надзором Агриппы, после его смерти они начали постепенно превращаться в провинции – Рецию, Норик, Далмацию, Паннонию, Мёзию. Фракийские племена частично расселялись на территории римских провинций, частично подчинялись местным царям из племени одрисов, бывших послушным орудием Рима. С покоренных взимались тяжелые подати, рекрутские наборы следовали один за другим.

В 6 г. н.э. пасынок Августа – Тиберий готовился к войне с царем германского племени маркоманнов Марободом, основавшим свое царство на территории современной Чехии. Маробод, как и многие другие «варварские» цари, жил некоторое время в Риме и многому там научился. Он создал сильный союз племен, организовал армию по римскому образцу и оказывал широкое гостеприимство всем недовольным Римом «варварам», а так же римским перебежчикам. Готовясь к войне, Тиберий собрал войско из 12 легионов. Придунайские племена должны были пополнить его вспомогательными частями. Этот новый набор и оказался каплей, переполнившей чашу, - Далмация и Паннония восстали. Восстание возглавили 3 племенных вождя: 2 по имени Батон и 1-Пинна. Все римские граждане, попавшие в руки восставших, были перебиты. Собралась грозная армия. В Риме распространился слух, что через 10 дней враг может быть у ворот столицы. С Марободом был спешно заключен мир, тем более что военные действия против него еще не развернулись. Август потребовал, чтобы все богатые люди пожертвовали часть состояния на военные нужды, с Востока были вызваны легионы на помощь Тиберию. Август включил в армию даже рабов, даровав им предварительно свободу. И все-таки, несмотря на эти чрезвычайные меры, восставшие боролись 3 года. Они выдерживали длительную осаду в укрепленных городах. Подчас им удавалось даже вторгаться в границы соседних провинций, иногда они переходили к партизанской войне. Одновременно и, может быть, не без связи с паннонцами и далматами восстало фракийское племя бесов. Наконец Тиберий прибег к испытанному римлянами средству и сумел переманить на свою сторону одного из Батонов. Соблазненный мыслью получить власть из рук Рима, тот предал войско своих соплеменников и своего сотоварища Пинну. Правда вслед за этим он был схвачен и казнен вторым Батоном, но движение уже было ослаблено. Вскоре восставшие были разбиты. Понесли поражение и бесы; многие из них были расселены в Мёзии, в районах преданных Риму греческих городов.

Сразу же после Панноно-Далматского восстания аналогичные события произошли в Германии. После покорения Галлии и образования на левом берегу Рейна 2 провинций – Верхней и Нижней Германии, римляне пытались подчинить себе зарейнские области. В результате неоднократных походов, в которых принимали участие пасынки Августа Тиберий и Друз, казалось, что страна до Эльбы может считаться присоединенной к империи. Здесь велась обычная для Рима политика: отдельные племена были поставлены на различные ступени зависимости. Местная знать служила командирами германских частей и получала римское гражданство. Однако племенная знать была более враждебна Риму, чем галльская аристократия, прежде всего потому, что социальное расслоение среди германцев не зашло еще особенно далеко. Если племенная знать Галлии нуждалась в римской силе для эксплуатации своих соплеменников, то знать германцев все еще с трудом переносила гнет и значительно менее нуждалась в римской поддержке.

В 9 г. н.э., когда посланный к германцам Квинкцилий Вар, известный бесстыдными вымогательствами в Сирии, которой ранее он управлял, вздумал вводить среди германцев римское судопроизводство, совершенно им чуждое и обременительное, они восстали. Движение возглавил знатный херуск и римский гражданин Арминий. Вар оказался захваченным врасплох. Во время кровопролитной битвы в Тевтобургском лесу почти все его солдаты были перебиты, а сам он покончил жизнь самоубийством. Хотя восстание херусков и не грозило Риму такой опасностью, как Панноно-Далмацкое, впечатление в Риме от известия о битве в Тевтобургском лесу было очень сильным. Сам Август, по рассказам современников в отчаянии восклицал: «Вар, Вар верни мои легионы!».[7]

1.3 Внешняя политика. Зависимые племена и царства

Внешняя политика при Августе определялась необходимостью установить мир в стране, потрясенной долголетними гражданскими войнами, и закрепить положение в провинциях. Поэтому она характеризуется осторожностью и сдержанностью. Правда, на западе Август все же стремился расширить границы империи до Рейна и Дуная и подчинить соседние племена, чтобы воспрепятствовать их союзу с недовольными элементами в провинциях. Он старался также заключать с некоторыми соседними племенами договоры, по которым они брали на себя защиту границ империи, становясь ее клиентами.

Еще более была распространена система зависимых царств. Такими царствами были Мавритания, Коммагена, Кападдокия, Галатия, Иудея, и др. При формальной независимости они не только обязаны были охранять римские границы, но и фактически были подчинены Риму. Август утверждал их царей и являлся верховным арбитром в их внутренних и внешних делах. Наиболее подробно известно тогдашнее положение Иудеи, по которому можно судить о положении и других зависимых царств. Царем Иудеи был Ирод, вначале сторонник Антония, после битвы при Акции перешедший на сторону Октавиана. Он отстроил великолепный город, названный в честь Октавиана Кесарией, и всячески пытался выказывать свою преданность римскому императору. Тяжелые налоги, взимавшиеся Иродом, и его пристрастие к греческой культуре вызывали острое недовольство в народе. Возникла народная партия зелотов (ревнителей), требовавшая борьбы с римским владычеством и, по-видимому, возвращения к теократии. Когда Ирод умер, и его сыновья отправились в Рим просить у Августа утверждение завещания отца, разделившего между ними царство, в стране вспыхнуло восстание, жестоко подавленное римскими войсками. Новые волнения вспыхнули из-за ценза – переписи, имевшей целью установление суммы подушного и поземельного налога, который отныне должен был выплачиваться в римскую казну[8]. Наибольшее значение из зависимых и полузависимых царств имела Армения, где римское влияние и интересы сталкивались с парфянскими.[9] Не имея возможности вести войну с Парфией, Август действовал дипломатическим путем, стремясь усилить свое влияние в Армении и в самой Парфии.

Глава II. Социальные отношения и политическая жизнь империи

2.1 Императоры и сенат

Начавшийся ещё во времена Августа процесс изменения состава правящего класса продолжался и при его преемниках. К середине 1 в. потомки старой знати составляли ничтожное меньшинство (около 1/10 общего числа сенаторов). Остальные сенаторы разбогатели и достигли высокого положения уже при империи. Это были выходцы из италийской знати, выслужившиеся императорские чиновники, иногда даже сыновья богатых вольноотпущенников. Попадали в сенат, хотя ещё в небольшом числе, уроженцы Нарбонской Галлии и Испании, а затем и наиболее знатные и богатые представители общин Великой Галлии.

Крупнейшие рабовладелицы и землевладельцы Италии всё ещё не могли примириться с потерей политической власти и поступиться своими исключительными правами и привилегиями. Среди них процветал культ республики и «последних республиканцев» - Брута и Кассия. Но по существу о республике всерьёз они уже не мечтали, а хотели лишь видеть у власти принцепса, избранного сенатом и от него зависящего.

Представители этой группы сенаторов стремились к подавлению всех подданных, будь то рабы, плебс или провинциалы, путем прямого насилия. Они были недовольны тем, что знать провинции получила право высказывать одобрение или порицание уходившему в отставку провинциальному наместнику, которого в соответствии с этим император награждал или предавал суду. Когда в сенат были допущены галлы, это вызвало среди оппозиции негодование и насмешки, Ещё больше эта группа негодовала на богатых и влиятельных вольноотпущенников, требуя, чтобы был издан закон, разрешающий патрону вернуть в рабство вольноотпущенника, показавшегося ему «неблагодарным».

Особенно беспощадной суровости требовала эта сенаторская группировка по отношению к рабам. В 61 г. префект Рима Педаний Секунд был убит своим рабом. По восставленному Августом закону все 400 человек его городской фамилии подлежали смертной казни. В народе, возмущенном этой жестокостью, началось волнение. [10]Вопрос был поставлен на обсуждение в сенате. С речью выступил потомок «тираноубийцы» Кассия – Гай Кассий. Он считал, что закон должен быть исполнен, так как только непрерывным страхом можно держать в узде равноплемённых рабов. Речь Кассия убедила сенаторов, и рабы Секунда были казнены.

Те сенаторы, которые лишь недавно вошли в состав высшего сословия, готовы были безоговорочно поддержать сильную императорскую власть и приветствовали борьбу со старосенатской знатью. К этой группе примыкали и представители других сословий, которые делали карьеру на императорской службе: всадники, императорские вольноотпущенники. Самую значительную роль среди них играл префект преторианцев. Должность эта впервые получила решающее значение уже при первом преемнике Августа. Тогдашний начальник преторианцев Сеян, собрал разрозненные преторианские части в один лагерь. В этом лагере и происходило фактическое провозглашение императоров, хотя формально их утверждал сенат.

Из числа всадников выходило большинство военных командиров. Всё большее влияние приобретали прокураторы, ведавшие в провинциях императорскими землями, возраставшими в результате конфискации имущества осужденных. Возросла роль императорских вольноотпущенников. Формально они занимали различные должности в личной канцелярии императора. Наиболее важными были должности в ведомствах, занимавшихся финансовой отчетностью, прошениями, поступавшими на имя императора, и ответами на эти прошениями. Но постепенно грань между императорским хозяйством и государственной администрацией все больше стиралась, и главы ведомств фактически стали управлять большинством государственных дел. Император Нерон уже посылал своих вольноотпущенников ревизовать дела даже сенатских провинций, а, отправлявшись в Грецию, поручил управление Римом своему отпущеннику Гелию.

Между всеми этими группировками шла непрерывная борьба. Оппозиция сената проявлялась в самой различной форме – от анонимных памфлетов и сатирических песенок против императоров до заговоров на их жизнь. Наиболее ярким представителем сенатской оппозиции императорскому режиму был крупнейший римский историк Корнелий Тацит (около 55-120), писавший спустя несколько десятилетий после смерти последнего представителя первой императорской династии Рима, известной в исторической традиции под именем Юлиев-Клавдиев (поскольку сменивший Августа Тиберий и последующие принцепсы принадлежали по рождению или усыновлению к этим родам). Знакомство Тацита с официальными источниками и закулисными интригами того времени и его огромный писательский талант позволили ему мастерски обрисовывать образы тиранов на престоле Римской империи. Их посмертному бесславию немало способствовал и современник Тацита – Светоний Транквилл (около 70-160), написавший биографию двенадцати цезарей, начиная с Юлия Цезаря. Он тщательно собрал все слухи и сплетни, ходившие в сенатской среде, и включил их в свою книгу. В результате императоры династии Юлиев-Клавдиев остались в веках образцами безудержного самовластия, кровожадной, бессмысленной жестокости, чудовищного разврата.

Тиберия (14-37) обвиняли в надменности, двуличии и жестокости. Говорили, что по его тайному приказу был отправлен его племянник Германик[11], пользовавшийся большой популярностью в сенатских кругах. Особенную ненависть вызывал всесильный, но затем обвиненный в заговоре и казненный префект преторианцев Сеян. Его влиянию приписывали жестокие репрессии, которыми Тиберий отвечал на рост сенатской оппозиции, начавшей проявляться еще в конце правления Августа. В борьбе с этой оппозицией император охотно принимал всевозможные доносы, между прочим, и от рабов, что особенно возмущало знать. Грозным оружием стал и так называемый «закон об оскорблении величества римского народа», некогда направленный против врагов республики, а со времён Тиберия применявшийся для осуждения действительных и мнимых врагов императора. На семьдесят восьмом году жизни Тиберий был задушен в своем дворце на острове Капреях (Капри) префектом преторианцев Макроном. [12]

Новый император, Гай Цезарь (37-41), прозванный Калигулой (уменьшительное от «калига» - солдатский сапог; так прозвали его солдаты, среди которых он провел детство), не только не прекратил борьбы с аристократией, но даже усилил её. Сенатские историки описывали его как безумца, требовавшего божеских почестей, казнившего невинных людей исключительно из кровожадности, жалевшего, что у всего народа не одна шея, которую можно было бы перерубить одним ударом. Он также увлекался скачками, писали они, что собирался сделать консулом своего любимого коня. Когда Калигула был убит трибуном преторианцев Кассией Хереей[13], сенат собирался провозгласить восстановление республики, эта беспомощная попытка была быстро пресечена преторианцами, провозгласившими императором дядю Калигулы, брата Германика – Клавдия.

Вскоре после убийства Калигулы по наущению группы сенаторов наместник Далмации Скрибониан призвал солдат восстать за республику. Однако среди солдат лозунг республики не был популярен. После долгих колебаний легионарии перебили командиров, подстрекавших их к мятежу, и заявили о своей преданности Клавдию.

Хотя, по сообщениям все тех же просенатских источников, Клавдия даже в собственной семье считали чудаком, он достаточно ясно понимал некоторые из стоявших перед ним задач, в частности вопрос об урегулировании взаимоотношений аристократией провинций. Но это отнюдь не способствовало его популярности в сенате, куда он долгое время являлся только в сопровождении вооружённой стражи. Его обвиняли в том, что он всецело подчиняется своим вольноотпущенникам и женам. Последняя из них, властная и честолюбивая дочь Германика – Агриппина уговорила императора усыновить и объявить наследником её сына от первого брака- Нерона, а затем отравила Клавдия. Семнадцатилетний Нерон был доставлен матерью в лагерь преторианцев и провозглашен императором.

Образ Нерона (54-68), которого сенат ненавидел, а христиане считали своим первым гонителем и чуть ли не антихристом, рисовался особенно черными красками. Правда, первые 5 лет своего правления, когда он находился под влиянием своего воспитателя - знаменитого философа Сенеки, сенат был им доволен. Он отстранил вольноотпущенников Клавдия, не принимал доносов от рабов, не вмешивался в управление сенатскими провинциями. Но затем согласие было снова нарушено. Сенека был отстранен. Снова под руководством префекта преторианцев Тигеллина начались преследования и казни сенаторов. Они ответили на это новым заговором. Теперь заговорщики даже на словах не выступали за республику, стремясь заменить Нерона своим ставленником Пизоном. Это был человек знатнейшего рода, но совершенно ничтожный, что было на руку выдвинувшей его клике. К заговору примкнули многие, между прочим, и молодой поэт Лукан, который прославился республиканской по духу поэмой «Ферсалии»; возможно, что участником заговора был и Сенека. Заговор был раскрыт по доносу раба одного из участников. Это дало правительству повод расправиться и с остальными недовольными.

Нерон покровительствовал грекам и выходцам из восточных провинций, что возмущало римскую знать. Ее негодование вызывало его пристрастие к поэзии и музыке, которое дошло до того, что он публично выступал на сцене и участвовал в Греции в состязаниях актеров и музыкантов. Когда в Риме вспыхнул пожар, знать распустила слух, что Нерон приказал поджечь город, чтобы, глядя на пожар, воспеть гибель Трои. С этим пожаром связывают первое преследование христиан, которых Нерон обвинил в поджоге, чтобы отвести от себя подозрение. Колоссальные средства расходовались Нероном на строительство нового дворца, так называемого «Золотого дома», на роскошные празднества и раздачи народу. Казна была пуста, провинции, особенно западные, переобременены налогами. Правление Нерона закончилось тем, что против него восстали наместники Галлии и Испании. Когда даже преторианцы покинули его, и сенат объявил его низложенным, он бежал из Рима и покончил с собой со словами: «Какой великий артист погибает!».

2.2 Рабство и движения рабов

В 1в. число рабов в Италии было попрежнему очень велико; возрастало и количество рабов в провинциях по мере их «романизации». Использовались рабы самым различным образом, и положение их было неодинаково. В привилегированном положении находились рабы, становившиеся доверенными агентами, казначеями, секретарями, управляющими имуществом господ; они нередко жестоко угнетали своих собратьев по классу. Были и такие рабы, которым господин давал возможность вести самостоятельное хозяйство – арендовать у него землю, мастерскую, лавку за выплату части получаемого ими дохода. Эти рабы нередко располагали значительными средствами и даже владели собственными рабами. Впоследствии они выкупались на волю, причем в отличии от рабов, отпущенных «по милости господина», как выражались юристы, они не обременялись никакими обязательствами относительно бывшего хозяина. Положение образованных рабов – врачей, чтецов, декламаторов, писцов, актеров, музыкантов, педагогов, которых принято было держать в более или менее богатых домах, было лучше положения остальной массы рабов, но крайне унизительно. В большинстве случаев это были греки или уроженцы Малой Азии; они стоили дорого, и владельцы их щадили. Таких рабов было ничтожное меньшинство.

Большая часть рабов была занята в ремесле и сельском хозяйстве. В имениях они работали в разных отраслях хозяйства. Пастухи иногда жили отдельно, в маленьких хижинах близ пастбища, если пастбище, часто общее для нескольких хозяйств, было далеко от имения. Остальные жили в самом имении, в специальных зданиях. Для вспашки полей, жатвы, обработки виноградников и маслиновых рощ рабы посылались отрядами из пяти человек под надзором особого надсмотрщика и нередко закованные в кандалы.

Вся жизнь рабов проходила в тяжелом, непрестанном труде и была строго регламентирована владельцем или управителем имения. Хотя в это время уже редкими становились владельцы, нерасчетливо губившие здоровье и жизнь рабов, которые представляли значительную ценность (в среднем раб стоил 500 динариев, квалифицированные же рабы стоили значительно дороже), эксплуатация их стала более интенсивной, чем во времена республики, когда рационально поставленных рабовладельческих хозяйств было сравнительно мало. Непокорных ждала жестокая расправа – плети, наложение клейма, которое лишало раба, даже получившего свободу, возможность стать римским или латинским гражданином. Заключение в подземные тюрьмы, эргастулы, бывшие необходимой принадлежностью каждого имения, ссылка в рудники, где условия были настолько невыносимыми, что и самые здоровые вскоре становились калеками или умирали, и, наконец, смерть на арене цирка или на кресте, на которую магистрат или наместник провинции обрекал раба по требованию его господина. Сходным было и положение рабов, занятых в ремесленных мастерских.

Сохранявшиеся еще во времена республики некоторые пережитки патриархальных отношений между господином и рабами совершено исчезли. На рабов уже смотрели не как на членов фамилии, тесно связанных с ее главой, а как на врагов, которых нужно подавлять. «Сколько рабов – столько врагов» - такова была широко распространенная среди рабовладельцев поговорка. Стараясь помешать рабам объединиться, крупные собственники набирали их из разных стран и племен. Большое число рабов было уроженцами Сирии и Малой Азии. Их считали сообразительными, способными к работам, требовавшим известной сноровки и квалификации, но зато строптивыми и склонными к мятежу. Рабов из иллирийских, фракийских, германских племен ценили за физическую силу и выносливость. Часть рабов была и из италиков.

Источники рабства были весьма разнообразны. Рабами становились преимущественно военнопленные, а также и лица, осужденные за некоторые преступления (например, за отказ от военной службы), захваченные и проданные пиратами, на деятельность которых власти часто смотрели сквозь пальцы. Несмотря на противозаконность таких сделок, была распространена самопродажа в рабство бедняков и продажа детей, особенно на Востоке. Поступали в империю и рабы из соседних областей, где рабовладельцы закупали у местной знати ее соплеменников, по той или иной причине попавших в рабство. Наряду с купленными рабами имелись рабы, родившиеся в доме своего владельца. Хотя закон не признавал браков и родственных отношений между рабами, они сами смотрели на свои связи, как на брак, и господа не препятствовали этому, желая крепче привязать их к дому и увеличить число своих рабов за счет детей.

Обычно раб не имел никакой надежды на улучшение своей жизни и будущности своих детей. Поэтому в своей работе он не только не был заинтересован, но прямо ненавидел ее. Иногда рабовладельцы отпускали некоторых рабов на волю, отчасти в целях воздействия таким путем на остальных рабов, а отчасти потому, что эксплуатация отпущенников в ряде случаев давала значительные выгоды. Рядовые рабы, получив свободу, были обязаны часть времени работать на своего патрона в качестве ремесленников или на его землях, если они не имели ремесленной специальности. Часть нажитого ими имущества они обязаны были завещать патрону.

В 1в. н.э. несколько раз начинались восстания рабов. Вскоре после смерти Августа раб его последнего внука Агриппы Постума, жившего в изгнании, пытался поднять восстание с целью доставить власть своему хозяину. А когда Постум был убит по тайному приказу Тиберия, то этот раб стал выдавать себя за своего господина, и привлек к себе много сторонников. Только когда он был предан, движение было подавлено. В 24г. н.э. всадник Тит Куртизий начал собирать рабов- пастухов с огромных пастбищ Южной Италии, намереваясь поднять восстание. Оно было подавлено в самом начале, но рабовладельцы были напуганы числом рабов, готовых принять в нем участие. Немалый переполох вызвала среди них и быстро подавленная попытка восстания среди гладиаторов города Пренесте при Нейроне.

Нередко рабы использовали и другие формы сопротивления. Они убивали жестоко владельцев, охотно доносили на господ, портили скот и инвентарь. Только плетьми, угрозой заключения в эргастулы, оковами и неусыпным надзором можно было заставить их работать. Хотя в сельскохозяйственной технике были сделаны некоторые изобретения - водяная мельница, жатка, тяжелый плуг, приспособленный для вспахивания твердых земель, усовершенствованные прессы для винограда и оливок, но из-за сопротивления рабов применение их было ограничено.

Многие рабовладельцы все чаще задумывались над создавшимся положением. Некоторые считали, что надо ограничить число рабов. Возобновив старые законы против роскоши. Правительство на это не пошло, но при Нейроне, например, его тетке Липиде было предъявлено обвинение, что она плохо наблюдает за своими многочисленными рабами на юге Италии, ставя тем самым под угрозу спокойствие страны. Были и такие рабовладельцы, которые пытались превратить свою фамилию в подобие маленького государства и действовали относительно рабов так же, как действовало правительство относительно плебса, стараясь отвлечь его от опасных помыслов. В императорском хозяйстве и в крупнейших частных домах стали появляться рабские коллегии, организованные так же, как коллегия свободных. В них были свои выборные магистры, собрания, празднества, свой культ домашних лавров и гения главы фамилии. Первой робкой попыткой со стороны правительства вмешаться во взаимоотношения господ и рабов был эдикт Клавдия. По старому обычаю больных рабов вывозили на остров, посвященный богу врачевания Эскулапу (на Тибре) и оставляли там на произвол судьбы. Согласно эдикту Клавдия, те из рабов, которые все-таки выживали, получали свободу.

2.3 Упадок латифундий

империя италия династия принципат

На юге и в центре Италии еще сохранилось и даже отчасти снова стало расти крупное землевладение. Однако латифундии, находившиеся под управлением виликов, обрабатывались плохо, многие из них обращались в увеселительные парки и декоративные рощи. Скотоводство, виноделие, оливковые плантации, огороды и цветники если и не вытеснили зерновые культуры, то все-таки значительно уменьшили отведенную для них площадь. Италия попадала во все большую зависимость от привозного хлеба.

Характерны те противоречия, с которыми мы встречаемся в сочинениях известного агронома того времени Колумеллы. Как и его предшественники, он советовал заводить не слишком большие, но хорошо обработанные имения, в которых использовался бы накопленный веками и обобщенный тогдашними агрономами опыт. Но он вместе с тем неоднократно жалуется на трудности организации труда рабов. Он советует снисходительно относиться к рабам, чтобы побудить их лучше работать, награждать прилежных и карать ленивых. Чрезвычайно существенно, чем мелкая аренда, носившая при Августе еще случайный характер, становится к середине 1в. обычным явлением. Колумелла уже знает арендаторов (так называемых колонов), сидевших на своих участках из поколения в поколение, и советует сдавать им в аренду те земли, которые невыгодно обрабатывать с помощью рабов. Ученый – натуралист Плиний Старший писал, что латифундии погубили Италию, и советовал отказаться от массового применения труда рабов, особенно закованных в кандалы, так как нельзя ждать хорошей работы от отчаявшихся людей. По его мнению, следовало перейти к обработке небольших участков, для возделывания которых достаточно сил одной семьи и нескольких зависимых людей (клиентов, колонов и т.д.). Плиний и многие другие считали, что вести рациональное хозяйство, на котором настаивал Колумелла, при рабском труде невозможен, убыточно и что в таком случае выгоднее отказаться от тщательной обработки земли.

2.4 Развитие в провинциях рабовладельческих отношений и городского строя

Одним из важнейших вопросов, который стоял перед императорским правительством в первой половине I в. н. э., был вопрос об управлении провинциями. Преемники Августа, как и он сам, стремясь предотвратить народные восстания, а также из фискальных соображений, старались несколько урегулировать их эксплуатацию. Программу правительства в этом смысле сформулировал Тиберий, сказав, что «овец надо стричь, а не резать». Императоры контролировали не только свои, но и сенатские провинции. Относительный мир, интенсивная постройка дорог, которую правительство предпринимало в стратегических целях, но которая служила и интересам торговли, способствовали оживлению экономики провинций. К этому же времени относятся и некоторые изменения в их аграрном строе. Владения племенной знати в западных провинциях, царские и храмовые земли в восточных провинциях частично были конфискованы и, перейдя в руки императоров, сдавались в аренду мелкими участками. Крестьяне-общинники, прежде зависевшие от собственников земли, на которой они сидели, превращались в арендаторов по договору.

Особенно большое значение имела приписка земель к городским территориям и дарование многим городам Испании и Великой Галлии права латинского гражданства, согласно которому городские магистраты автоматически становились римскими гражданами, и превращение части городов в колонии. При выведении колоний крупные имения у части их владельцев отбирались и шли в надел колонистам. Таким образом, формы эксплуатации, сложившиеся ещё в условиях разложения первобытнообщинного строя на землях племенной знати, сменялись развитым рабовладением, с которым было тесно связано распространение городов. В восточных провинциях римские императоры, продолжая и расширяя политику эллинистических царей, приписывали земли к городам, основывали новые города, наделяли правами полисов сельские, храмовые и племенные территории. Эти мероприятия также увеличивали количество собственников или арендаторов земельных участков и способствовали ускоренному разложению пережитков первобытнообщинного строя. В этом же направлении действовали денежные налоги, способствовавшие вовлечению большего числа населения в товарно-денежные отношения. В западных провинциях начала развиваться городская жизнь по образцу италийской, росло число рабов, которые стали заменять сидевших на землях племенной знати клиентов и должников. Эта «романизация» социальных отношений отразилась и на «романизации» образа жизни, языка, культуры господствующего класса. Нарбонская Галлия и Испания, особенно её юго-восточные области, были уже достаточно романизованы ко времени возникновения империи. При Юлиях-Клавдиях тот же процесс идёт и в Великой Галлии. Магистраты времён независимости (вергобреты) уже при Тиберии заменяются дуумвирами, крупнейшие города приобретают римский облик, развиваются ремесло и торговля.

Однако эта видимость процветания имела оборотную сторону. Многие крестьяне, лишившись земли, переданной колонистам-ветеранам, нуждаясь в деньгах и прибегая к содействию ростовщиков, нищали. Задолженность, вызванная налогами, обременяла и племенную знать. Каждый ценз, за которым следовали раскладка податей и набор рекрутов, встречался ропотом населения.

Отдельные провинции и части провинций развивались неодинаково. В северо-западных областях Испании существовало ещё немало территорий, не имевших городского устройства и населённых племенами, сохранившими прежнюю организацию. В Галлии быстрее романизовались южные и центральные области, где социальная дифференциация к моменту римского завоевания была сильнее и племенная знать чувствовала большую потребность в поддержке Рима. В западных и северных областях Галлии, где жили менее развитые племена, романизация продвигалась медленнее, хотя и здесь возникли две крупные колонии — Августа Треверов (Трир) и Колония Агриппина (Кёльн). Здесь первобытно-общинные отношения устойчивее и оппозиция Риму сильнее. Ещё медленнее развивались Африка (за исключением немногих старых городов) и придунайские области. В Африке большинство городов сохраняло прежнее устройство, управляясь, как и при карфагенском владычестве, суфетами. Многочисленные берберийские племена управлялись римскими префектами и племенными вождями. Большую роль здесь ещё играли огромные поместья, население которых — клиенты, наследственные арендаторы, должники — зависело только от их владельца. В придунайских провинциях города возникали главным образом в важных стратегических пунктах, где стояли римские войска. Местные племена здесь также управлялись римскими префектами.

При Юлиях-Клавдиях к империи были присоединены ещё три провинции: Фракия, Мавритания и Британия. Фракия уже давно находилась под римским протекторатом, и фактически в ней распоряжался наместник Македонии, помогавший местным царям подавлять восстания подданных. В 44 г. н. э. она была обращена в провинцию. Зависели от Рима и цари Мавритании, где издавна селились римские купцы и куда выводились колонии ветеранов. При Калигуле последний царь Мавритании был вызван в Рим, где и умер (или был убит), а Мавритания стала провинцией.

Уже со времени Цезаря начали укрепляться торговые связи Италии и Британии. Среди знати юго-восточной части острова, где уже сильно развилось имущественное неравенство, складывалась проримская партия, готовая опереться на римлян в междоусобных распрях и борьбе с народом. Так, например, к Калигуле обращался за помощью изгнанный сын правителя одного из пяти британских «царств». Римляне поддержали правительницу племени бригантов Картимандую, когда подданные хотели её изгнать. Постепенно борьба проримской и антиримской, т. е. аристократической и народной, партий очень обострилась. Британия, которая в это время стала значительным центром друидизма, могла сделаться убежищем и союзницей врагов римского господства в Галлии. Наконец, богатства острова — зерно, скот, металлы, жемчуг — казались соблазнительной добычей. Всё это и побудило Клавдия предпринять в 43 г. н. э. завоевание Британии, Часть острова была обращена в провинцию с главным городом Веруламием, получившим права муниципия. Соседние области были подчинены зависимым царям, получившим титул «царей и легатов Августа». Северные и западные части острова, населенные племенами, ещё только начавшими осваивать употребление железа и не имевшими проримской знати, сохранили независимость.

2.5 Западные и восточные провинции

В 21 г. н. э. вспыхнуло восстание в Галлии, возглавлявшееся знатными галлами — римскими гражданами Флором и Сакровиром. К ним примкнули массы клиентов, должников, крестьян. В Риме это движение вызвало сильную тревогу. Однако оно было довольно быстро разгромлено, причём в его подавлении принимали участие и некоторые представители галльской аристократии. Движения в Галлии были и при Калигуле. Недовольные подверглись репрессиям, их имущество было конфисковано. Клавдий в борьбе с оппозицией галльской знати пошёл двумя путями: с одной стороны, он постарался лишить её возможной поддержки из Британии, а с другой - теснее привязать её к империи, открыв ей путь в сенат.[14]

В Африке в 17 г. н. э. началось большое восстание, длившееся восемь лет. Главную роль здесь играло большое племя мусуламиев и его вождь Такфаринат, служивший в римской армии, но затем дезертировавший и поднявший на борьбу с Римом всех недовольных. К нему примкнули другие племенные вожди, а также многочисленная местная беднота, стремившаяся сбросить гнёт римских и пунических землевладельцев. Восставшие прекрасно владели тактикой партизанской войны, и римляне подавили движение лишь с большим трудом.

Новое движение, на сей раз в Мавритании, разгорелось после присоединения её к империи. Его поднял вольноотпущенник последнего царя Мавритании Эдемон. Здесь, как и в Галлии, подавлять восстание помогала часть местной знати. За эту помощь Клавдий даровал права муниципия и ряд привилегий городу Волюбилису.

Особенно ожесточённую борьбу пришлось выдержать римлянам с повстанцами Британии при Нероне. Борьба с римским владычеством шла там всё время. Вначале её возглавил Каратак, бежавший в непокорённый Уэльс и поднявший на борьбу племена этой области. Сопротивление несколько затихло, когда он был выдан римлянам их старой союзницей Картимандуей. Но налоги и рекрутские наборы истощали страну. Римские дельцы и ростовщики ссужали британцам деньги под колоссальные проценты и за долги отнимали последнее имущество.

Чтобы основать новую колонию — Камулодун, была отнята земля у племени триновантов. Колонисты — ветераны и римские дельцы, жившие главным образом в городе Лондинии, безнаказанно издевались над местным населением. В 61 г. н.э. умер правитель племени иценов Прасутаг, и всё его царство, а также владения знати были объявлены конфискованными. Многие жители были проданы в рабство по требованию римских заимодавцев. Тогда вдова Прасутага — Боудикка призвала народ к восстанию. Повстанцы разрушили города Веруламий, Камулодун и Лондиний» перебили множество римских граждан. Растерявшиеся войска не смогли организовать сопротивление. Присланный в Британию легат Светоний Паулин потопил восстание в крови, однако крайняя жестокость Паулина заставила уцелевших британцев снова взяться за оружие. Хотя методы Паулина вызвали полное одобрение староримской знати, правительство сочло нужным отозвать его и заменить другим легатом Турпилианом, которому было предписано найти какой-нибудь компромисс и действовать более мягко.

Если в некоторых отношениях налоговые и аграрные мероприятия правительства в западных и восточных провинциях были сходны и вели к одним и тем же результатам, то все же восточные провинции в значительной мере отличались от западных. Если последние вступали на путь развития рабовладельческих отношений лишь после римского завоевания, то в восточных провинциях рабовладельческий строй существовал уже много веков. Римские завоеватели продолжали, в сущности, политику эллинистических царей. Наряду со старыми полисами основывались новые, к которым приписывалась, как и раньше, хора с зависимым сельским населением. В римский период получает более значительное развитие (по сравнению с эллинистическим временем) частная собственность. Вместе с тем продолжает развиваться и рабовладение — как в имениях, так и особенно в городах. Рабский труд, широко применявшийся в ремесле, сочетался здесь с трудом свободных. Такие специфические для Востока формы рабства, как самопродажа в рабство и долговое рабство, существуют и во времена римского господства, не затронувшего глубоко социально-экономических отношений, которые сложились в течение многих веков развития классовой общества и государства в восточных странах.

Крупнейшие города сохраняли прежнее устройство, хотя их видимая независимость была быстро ликвидирована и они были также подчинены контролю наместников. Между прочим, при Тиберии ряд городов был лишён так называемого «права убежища», присвоенного значительнейшим храмам, которые могли укрывать от властей преступников, должников, беглых рабов, поступавших в распоряжение жрецов. Народные собрания утратили всякое значение, да и магистратуры стали преимущественно только почётными должностями. Как и в италийских городах, здесь широко практиковалась система подачек народу со стороны членов городских советов и магистратов.

В I в. н. э. в восточных провинциях оживляются сельское хозяйство, ремесло и торговля. Особенно расцвела морская и караванная торговля. От этой последней выгадывали главным образом сирийские купцы, привозившие из Аравии и Индии благовония и драгоценности и перепродававшие их по колоссальным ценам в Рим и Италию. На этой торговле наживались огромные состояния, и такие восточные города, как Эфес, Пергам, Антиохия, Александрия, славились своим богатством и роскошью.

Полисное устройство в этих провинциях не играло такой исключительной роли, как это было в Италии или Греции. В Малой Азии оставались обширные области, заселенные местным населением, жившим сельскими общинами. Еще больше таких районов было в Сирии, где остатки древневосточных форм пережили эллинизм, сохраняясь и при империи. На границах Сирии продолжали существовать зависимые царства, которые то подчинялись провинциальному управлению, то снова получали своих правителей, обычно воспитанных при римском дворе и всецело преданных Риму. Слабость в этих областях полисной организации, на которую могло бы опереться римское господство, сильное влияние жречества, владевшего громадными храмовыми землями, прочность общины, слабость эллинизации – все это, вместе взятое, заставляло римское правительство предпочитать здесь опосредствованные формы господства.

В областях, становившихся провинциями, народ сильно страдал от налогового гнёта и всевозможных повинностей — транспортной, дорожной и т. п. Сборщиков податей единодушно ненавидели; «мытари» в евангелии приравниваются к самым отверженным грешникам. Антиримские настроения в народе, как и прежде, облекались в форму пророчеств о гибели Рима, о божественном освободителе и «торжестве праведных». Ярким образцом таких настроений является раннее христианское произведение «Апокалипсис Иоанна», написанное в провинции Азии. Иногда делались попытки активного выражения протеста; так, при Тиберии в городе Кизике были истреблены римские граждане. Но крупных восстаний на Востоке до конца правления Юлиев-Клавдиев не происходило. Если и на Западе значительная часть знати стояла уже на проримских позициях, то тем сильнее были проримские настроения среди эллинистической знати восточных провинций, где народным массам было особенно трудно бороться против союза римских и местных угнетателей.

В Египте политика Рима непосредственно проводилась бюрократическим аппаратом, в значительной мере созданным ещё Птолемеями. Рассматривая Египет как главную житницу Рима, правительство переобременяло крестьян налогами и повинностями. Из документов известны 50 натуральных и более 450 денежных налогов, Кроме обычных для провинциалов повинностей по ремонту дорог, перевозкам, содержанию чиновников, путешествующих по провинции, в Египте уже с I в. развивается повинность по принудительной аренде плохих участков земли. За обработку этих участков, как и за взнос податей, отвечала вся сельская община, которая вследствие этого особенно долго сохранялась в Египте. Если налоги не были уплачены, виновные, их родственники и односельчане подвергались всевозможным пыткам. На этот сходный с птолемеевским режим крестьяне отвечали привычным образом – бежали, покидая свои поля. Таким образом, от присоединения к Риму выгадали только крупные землевладельцы, получившие больше свободы в распоряжении со своими имениями, и александрийские купцы, наладившие крупную торговлю с Индией. В этот период Александрия становится крупнейшим портом империи.[15]

Глава III. Армия и внешняя политика

3.1 Восстание германских и паннонских легионов

Для удержания в повиновении разнообразных племён и народов Римскому государству требовалось хорошо организованное и дисциплинированное войско. Между тем становилось всё труднее набрать 150 тыс. человек, составлявших 25 легионов римской армии. Большая часть легионариев состояла из италиков, но рост латифундий в Италии сужал кадры сельского населения, считавшегося наиболее пригодным для военной службы. Только Северная Италия, где ещё сохранялось мелкое землевладение, давала хороших солдат. Постепенно в легионы стали принимать римских граждан-провинциалов, но их было тоже недостаточно. Набор во вспомогательные части проходил с трудом. Только со времён Клавдия, который стал давать права римского гражданства провинциалам, прослужившим в когортах или алах 25 лет, а также их потомкам, служба в армии приобрела известную привлекательность, однако результаты этого мероприятия сказались лишь впоследствии. Условия службы были особенно тяжелы для солдат, стоявших на Рейне и на Дунае. Солдаты знали только свой лагерь, тесные, неудобные казармы, тяжелые упражнения и труд по постройке дорог и укреплений под неусыпным надзором суровых и часто своекорыстных начальников. Отставка и выдача жалованья и земли нередко задерживались. Некоторые солдаты служили 30 лет и более.[16]

После смерти Августа 3 паннонских и 4 германских легиона подняли восстание. Они требовали снижения срока службы до 16лет и увеличения жалованья до 1 денария в день. Поводом к восстанию послужило провозглашение императором нелюбимого Тиберия.[17] Восставшие перебили особо ненавистных им центурионов, а паннонские легионарии отперли тюрьмы в соседнем городе, чтобы к ним могли присоединиться заключённые там преступники и беглые рабы. Тиберий послал в Паннонию своего сына Друза, в сопровождении Сеяна и двух преторианских когорт. Друзу удалось разъединить восставших, поссорив их между собой. Зачинщики были казнены, волнение утихло.

Более серьёзно обстояло дело на Рейне, куда срочно прибыл проводивший ценз в Галлии Германик. Солдаты, отказавшись присягать Тиберию, предложили верховную власть Германику, но он это предложение отверг. Восставшие грозили разграбить Галлию. Чтобы успокоить солдат, Германик выплатил им деньги из своих средств и отпустил отслуживших срок ветеранов, обещая, что впредь никто не будет служить более 20 лет. Центурионы должны были предстать перед судом легионариев, и те из них, которых обвинили в чрезмерной жестокости и корыстолюбии, были немедленно изгнаны из армии. За эти уступки солдаты выдали зачинщиков и сами их казнили. Затем всё снова пошло по-старому. Тиберий объявил, что состояние людских ресурсов и финансов не позволяет сократить срок службы и увеличить жалованье.

Вместе с тем отдельные легаты, желая расположить к себе солдат, допускали иногда сильное ослабление дисциплины. Так поступали наместник Сирии Пизон, интригуя против Германика, и Гетулик в Германии, вступив в заговор против Калигулы. Всё это уменьшало боеспособность легионов; ещё меньше можно было положиться на вспомогательные части.

3.2 Внешняя политика Юлиев-Клавдиев

Состояние армии и восстания в провинциях заставляли императоров династии Юлиев-Клавдиев, в общем, придерживаться внешней политики Августа, завещавшего не расширять границ империи. К тому же для дальнейших завоеваний требовались не только военная мощь Рима, но и соответственные условия в странах, которые могли бы стать объектами экспансии. Вся история римских завоеваний показывает, что они были успешны главным образом в тех случаях, когда римляне могли опираться на местную знать, желавшую помощи Рима для борьбы с собственным народом. Другим условием, благоприятствовавшим завоеваниям, была известная степень развития рабовладения и городской жизни в покоряемых областях, что облегчало введение римской системы управления. Между тем ни зарейнские, ни задунайские племена не достигли такой стадии социальной дифференциации, когда могло стать успешным римское вмешательство. Поэтому попытки Рима расширить свои владения за эти границы были пока обречены на неудачу.

Такая попытка предпринималась в начале правления Тиберия Германиком, который намеревался снова отодвинуть границу империи до Эльбы. Но Тиберий понимал всю неосуществимость этих замыслов. Римская агрессия только сплотила бы германские племена, тогда как гораздо выгоднее было поддерживать среди них рознь. Поэтому после нескольких побед Германика над херусками Арминия, которые можно было объявить достойной местью за поражение в Тевтобургском лесу, Тиберий отозвал его из Германии. Не давшие особенно значительных результатов походы в Германию были предприняты Калигулой и военачальником Клавдия Корбулоном. В общем, римское правительство предпочитало придерживаться там практиковавшейся ещё при Августе системы зависимых царств.

Более сложными были взаимоотношения с Парфией. По-прежнему яблоком раздора оставалась Армения. Тиберий, как и Август, предпочитал действовать дипломатическим путём. По его поручению Германик поставил царём Армении понтийского царевича Зенона. Легат Сирии Пизон, действуя по инструкции Тиберия, не дал ввести в Армению римские войска, чтобы не раздражать Парфию. Хотя сенатская оппозиция всячески поносила Пизона и добилась его осуждения по обвинению в отравлении Германика, осторожная внешняя политика, в общем, отвечала её желаниям. Напротив, военные командиры, вольноотпущенники, дельцы — все, кто рассчитывал выдвинуться и нажиться во время войн, толкали правительство к завоеваниям на Востоке. Всякое усиление императорской власти в противовес сенату активизировало внешнюю политику.

Особенно ярко это проявилось во второй половине правления Нерона. Накануне смерти Клавдия парфяне заняли Армению. На армянский престол был посажен Аршакид Тиридат. В начале правления Нерона под влиянием сенатских кругов на Восток был послан любимый знатью Домиций Корбулон. Он ограничился тем, что изгнал из Армении Тиридата и заменил его римским ставленником Тиграном. Одновременно Рим заключил союз с зависимой от Парфии Гирканией, чтобы ослабить тыл врага. После разрыва с сенатом новое окружение Нерона стало настаивать на более активной внешней политике, с тем, чтобы подчинить Армению.

Тигран — по-видимому, по инициативе Нерона — вторгся в зависимую от Парфии Адиабену, что вызвало войну с Парфией.[18] Командующим был назначен представитель придворных кругов Пет. Корбулон, как легат Сирии, должен был оказывать ему поддержку, но, не одобряя завоевательной политики, делал это не очень энергично. Столкнувшись с основными силами парфян, Пет потерпел серьёзное поражение, и Риму пришлось согласиться на возвращение в Армению Тиридата.

Единственной уступкой, которой римлянам удалось добиться, была, как уже упоминалось выше, поездка Тиридата в Рим для получения диадемы из рук Нерона. Эту церемонию обставили с большой торжественностью. Формально престиж Рима не пострадал, но фактически Армения была потеряна.

Активизировалась в этот период римская политика в Причерноморье. Понт был обращён в провинцию. Наместник Мёзии—Плавтий Сильван пришёл на выручку осаждённому скифами Херсонесу, что повело к римской оккупации Херсонеса и появлению римских гарнизонов в Южном Крыму. Однако дальнейшее продвижение римлян вглубь Крыма было остановлено сопротивлением местных племён. Тот же Плавтий Сильван совершил поход за Дунай против живших там местных, сарматских племён, которые продвинулись сюда из района Волги. Сто тысяч задунайских жителей было поселено в Мёзии. Греческий город Тира на Днестровском лимане (современный Белгород Днестровский) был подчинён римской власти, а позднее присоединён к Мёзии. Нерон подготовлял поход на Кавказ против кочевников-аланов, рассчитывая дойти до Каспийского моря. По-видимому, он стремился сплотить и поддержать греческие колонии, являвшиеся форпостами античного рабовладельческого общества на периферии, против местных племён, боровшихся с рабовладельцами, обосновавшимися на их земле.

3.3 Рим и государства и племена Аравии

К югу от государств Причерноморья и державы Аршакидов – в Аравии и Северо-Восточной Африке существовало нескольколько самостоятельных государств, игравших довольно заметную роль в первые столетия нашей эры. Их значение особенно усилилось после перехода Египта и Сирии под власть Рима.

В I в. н.э. на севере Аравии продолжало существовать Набатейское царство, но после укрепления римлян в Сирии оно становится зависимым от Рима. Его значение по-прежнему основывалось на посреднической торговле, главными центрами которой были столица царства — Петра и гавань Левкэ-Комэ, расположенная против египетского порта Береники. В соответствии с общей тенденцией Рима обращать постепенно зависимые царства в провинции Набатейское царство было в 106 г. н. э. присоединено к империи и превращено в провинцию Аравию. Попытка римлян проникнуть на юг полуострова успехом не увенчалась.

В Южной Аравии к началу нашей эры наибольшего расцвета и богатства достигло царство химьяритов. Главной основой процветания химьяритов была торговля. С одной стороны, это была транзитная торговля товарами, поступавшими из Индии в Римскую империю через города Сирии и египетские порты, с другой — торговля местными продуктами: ароматическими веществами, вывозившимися в Римскую империю, вином, которое охотно покупали в Индии, изделиями местного ремесла, которые продавались племенам Восточной Африки. Крупнейшими центрами были порт Адана (современный Аден) и город Муза, где жило многочисленное торгово-ремесленное население.

Товары шли морскими и караванными путями. Караванная торговля, центром которой был город Мариаба (или Мариб), обогащала не только купцов, но и племенных вождей, взимавших пошлины с караванов, проходивших по территории племени. Сами же химьяриты почти ничего не ввозили, и потому в их стране скапливалось большое количество драгоценных металлов. Остатки великолепных сооружений свидетельствуют о роскоши, в которой жили цари и знать. О социальном строе химьяритов известно очень мало. По-видимому, знать владела значительными землями, которые обрабатывались земледельцами, находившимися от неё в зависимости. Вероятно, это были младшие члены рода, обедневшие общинники и т. п. Химьяриты поставили в зависимость от себя соседние кочевые племена.

При Августе префект Египта Элий Галл предпринял экспедицию в Южную Аравию, целью которой была отчасти борьба с пиратами, действовавшими на Красном море, отчасти захват добычи. Известную роль играло, возможно, и желание египетских купцов наладить непосредственную торговлю с Индией. Экспедиция была крайне трудной и, несмотря на то, что римляне дошли до Мариабы, не дала никаких результатов.

В первой половине I в., как полагают, римлянами была разрушена Адана, но это не уменьшило значения царства химьяритов. По сообщению неизвестного автора, составившего описание плавания по Эритрейскому (Красному) морю, царь химьяритов и сабеев Харибавел (вторая половина I в. н. э.) был могущественным правителем, поддерживавшим постоянные отношения с Римом, куда он посылал посольства и дары.

На Эритрейском море развивается оживлённая торговля, в которой участвовали купцы из Александрии, Пальмиры, Индии, Аравии. Устанавливаются регулярные морские сношения с Индией. В это же время у химьяритов появляется соперник — вновь возникшее на территории теперешней Абиссинии царство Аксум. Цари Аксума, располагавшие довольно сильным войском и флотом, искали союзников против химьяритов среди племён Южной Аравии. Они поддерживали племя райденитов, добившихся независимости и захвативших город Сабу. Аксум, по-видимому, рассчитывал и на поддержку Рима.

Возвышение Аксума и развитие морской торговли с Индией пагубно повлияли на экономику царства химьяритов, которое начинает быстро клониться к упадку. Главный центр караванной торговли Мариб превращается в небольшой захудалый город. Зато порт Аксума Адулис стал одним из важнейших пунктов на морском пути в Индию. В нём жило множество купцов из Римской империи, греческий язык стал господствующим. Однако помимо Адулиса царство аксумитов не подверглось влиянию иноземных, в частности греческих, элементов. Строй жизни был довольно примитивным. В I—II вв. там ещё не было своей монеты, туземцы вместо неё употребляли кусочки меди. Крупных городов, кроме Адулиса и столицы царства — города Аксума, не было, но столица была большим и красивым городом. Архитектура отличалась своеобразным местным стилем. Самый большой из дворцов занимал площадь в 80 х 120 м. и подобно ассирийским дворцам состоял из башен, террас, оград и центрального многоэтажного замка. Такие же замки имелись и в других частях страны. Для Аксума особенно характерны стоявшие на царских могилах огромные стелы, увенчанные серпом луны и диском богини утренней звезды — Астарты. Верховному богу Аксума, богу неба и покровителю государства, цари посвящали золотые статуи и каменные троны с благодарственными надписями. Все эти памятники были исполнены в арабском стиле без всяких следов эллинистического влияния.

Усиление Аксума шло параллельно с упадком Мероэ. Ослабление Мероитского царства началось с I в. н. э. Сокращается строительная деятельность царей, города пустеют, приходят в упадок даже Напата и Мероэ. Причины этого упадка за отсутствием источников пока не установлены. Несомненно, однако, что значительную роль здесь сыграли вторжения племён, обитавших в окрестных степях и пустынях по обеим сторонам Нила. В дальнейшем Мероитское царство было завоёвано Аксумом. По-видимому, при Нероне возникли планы римской экспансии и в этом направлении. В целях предварительной разведки была послана экспедиция в Мероэ, проникшая на юг Африки далее, чем кто-либо из римлян до сих пор.

Глава IV. События 68-69 гг. и конец династии Юлиев-Клавдиев

4.1 Восстание в иудее

Широкие завоевательные планы, разрабатываемые Нероном, были нарушены событиями в Иудее. Там всё больше сторонников находила антиримская народная партия зелотов, уходивших в горы и создававших боевые отряды. Беднейшие крестьяне и рабы составляли наиболее решительную и непримиримую организацию сикариев (кинжальщиков), члены которой нападали на римлян и местных богачей. Римские прокураторы жестоко расправлялись с захваченными зелотами и сикариями. Ненависть к Риму усиливала религиозный фанатизм, ожидание божественного освободителя.

В 66 г. вспыхнуло восстание. Народ отказался платить подати, перебил римский гарнизон Иерусалима и часть романофильской знати. Восстание распространилось по всей стране. Карательная экспедиция сирийского наместника Цестия Галла была разгромлена восставшими. Однако силы восставших ослаблялись внутренними раздорами. Более зажиточная часть населения была напугана проектами радикальных реформ, которых требовали сикарии и крайние зелоты. Крупные землевладельцы и жречество готовы были идти на соглашение с Римом. Народу приходилось бороться не только против римлян, но и против местных эксплуататоров. Для ведения войны с восставшими Нерон назначил Флавия Веспасиана, считавшегося опытным полководцем. [19]

4.2 Гражданская война

Восстание в Иудее хотя и сорвало завоевательные планы Нерона, но непосредственно не угрожало его власти. Настоящая опасность возникла для него тогда, когда в 68 г. возмутилась обременённая дополнительными поборами Галлия, вскоре поддержанная Испанией.

Наместник Тарраконской Испании, старик Гальба, был провозглашён своими войсками императором. После низложения Нерона сенат охотно утвердил Гальбу. Гальба старался восстановить права сената и вместе с тем оправдать надежды поддерживавшей его провинциальной знати. Он широко раздавал римское гражданство испанцам и галлам и снизил на 1/4 подати всем выступившим за него городам. Это были по преимуществу города, где местная аристократия играла главную роль. Колонии же ветеранов до конца оставались верны Нерону. Гальба карал их штрафами, конфискациями, урезкой территории. Возмущённые жители этих городов вступили в союз со стоявшими на Рейне легионами и провозгласили императором наместника Нижней Германии Вителлия, которого сенат ненавидел, считая льстецом и приспешником Нерона.

Одновременно среди племени бойев, живших на территории эдуев, началось восстание крестьян и городской бедноты, возглавлявшееся неким Марикком. Восставшие, число которых быстро возрастало, нападали на имения местной знати. Движение было подавлено главным образом силами эдуев, но галльская аристократия наглядно убедилась в том, что грозит ей в случае ослабления римской власти.

Между тем просенатская политика Гальбы вызвала недовольство римского плебса и преторианцев. Подняв мятеж и убив Гальбу, они сделали императором одного из ближайших друзей Нерона — Отона.[20] Однако и его правление было кратковременным: войска Отона были разбиты вступившими в Италию войсками Вителлия. Отон покончил с собой. Вителлин стал называть себя Германиком в честь своего войска, в котором большую роль играли вспомогательные части германцев. Солдаты Вителлия, к которым присоединились италийская и римская беднота, и, частично, рабы, расправлялись с богатыми землевладельцами и рабовладельцами. Вителлий отослал часть своих войск обратно в Галлию, что ослабило его, но не примирило с ним сенат.

Тогда-то на сцену выступил новый претендент — Веспасиан. Война в Иудее была почти закончена, оставалось взять Иерусалим. Только беднота ещё сохраняла верность знамени борьбы с Римом и продолжала сопротивление. Землевладельцы, священники, купцы переходили на сторону Веспасиана. Среди них был прославившийся впоследствии своим сочинением об Иудейской войне писатель Иосиф, получивший позднее римское имя Флавий. Веспасиана охотно поддержало и его войско, опасавшееся, что Вителлин отдаст лучшие земли своим солдатам. Сенат также предпочитал его Вителлию. Агенты Веспасиана вели активную агитацию и в западных провинциях. Успех Веспасиана был решён переходом на его сторону сильной и свежей придунайской армии. В битве под городом Кремоной в 69 г. н.э. Вителлий потерпел поражение и вскоре был убит. Веспасиан остался единственным правителем империи.

4.3 Восстание Аникета и Цивилиса. Подавление восстания в Иудее

Однако мир еще не наступил. В Понте поднял восстание вольноотпущенник бывшего понтийского царя Аникет. К нему примкнули местные племена, недовольные обращением Понта в провинцию, что усилило позиции рабовладельческих греческих городов. Через 2-3 месяца восстание было подавлено. Зато угрожающие масштабы приняло движение в Галлии под руководством знатного батава Цивилиса, начавшееся с восстания вспомогательных частей, набранных из племени батавов, но вскоре распространившееся по всем прирейнским областям. Организуя союз германских племен, Цивилис готовился вступить в борьбу с Римом. К нему примкнули галльские племена лингонов и треверов во главе с Сабином, Классиком и Тутором – представителями местной знати, имевшими римское гражданство, но покинувшими службу во вспомогательных римских частях, чтобы бороться за независимость Галлии, которую они провозгласили самостоятельной империей. Вспомогательные части и даже рейнские легионы, которые Вителлий пополнил большим числом провинциалов, примкнули к восставшим. Вскоре почти вся прирейнская область была в их руках. Многие ветераны, поселенные в колониях, были перебиты местными крестьянами, чьи земли отошли ранее к ветеранам. Классик и Тутор призывали остальные общины Галлии присоединиться к борьбе.[21]

В главном городе племени ремов Дурокорторе (современный Реймс) было созвано собрание представителей галльских городов. Треверы высказались за войну. Но галльская аристократия других областей не желала порывать с Римом, она надеялась, что сможет играть видную роль в империи, и была напугана восстанием Марикка. Большинство участников собрания высказалось за мир с Римом. Это предопределило поражение повстанцев. Посланный в Галлию Петиций Цереалис разбил Сабина, Классика и Тутора. Галльские повстанцы и мятежные легионы были прощены. Цереалис обратился к ним с речью, в которой доказывал, что римляне явились некогда в Галлию не для завоеваний, а лишь для намерения даровать стране мир; он убеждал восставших, что теперь нет больше деления на побежденных и победителей и что империя принадлежит галлам так же как и римлянам.

К этому же времени сын Веспасиана Тит после длительной осады и ожесточенного сопротивления взял Иерусалим. Город был разрушен, 70 тыс. человек были проданы в рабство. Веспасиан и Тит отпраздновали блестящий триумф![22]

Глава V. Династия Флавиев и Антонинов

5.1 Императоры

Столетие, протекшее со времени победы Веспасиана, обычно характеризуется как период наивысшего развития римского рабовладельческого общества, как период укрепления империи и её наибольшего территориального расширения. Однако если рабовладельческий строй достиг теперь предельного развития, то к концу периода он уже явно начинает клониться к своему упадку.

Одним из наиболее характерных явлений этого периода была дальнейшая «романизация» провинций, развитие их экономики, возрастание роли провинциалов в жизни империи, числа провинциальных сенаторов, всадников, военных. К концу II в. более 40% сенаторов были уроженцами провинций, и уже в начале этого столетия представители знати восточных провинций заняли в сенате такое же место, как и знать провинций западных. Постепенно число уроженцев Малой Азии, Сирии, а затем и Африки начинает превышать число сенаторов из Испании и Нарбонской Галлии, а к началу III в. они составляют подавляющее большинство провинциальных сенаторов. Сменявшие друг друга императоры при всех своих индивидуальных особенностях в общем продолжали одну политическую линию, продиктованную общим ходом исторического развития Римской империи: они поддерживали провинциальные города и провинциальную знать, пытаясь в то же время предотвратить прогрессирующий упадок Италии; они стремились также укрепить боеспособность армии, сберечь те слои населения, которые могли поставлять солдат в легионы и вспомогательные части, они принимали всевозможные меры к тому, чтобы не допустить новых восстаний в провинциях и восстаний рабов.

Многие из этих императоров были людьми, весьма типичными для своего времени. Первый из них — Флавий Веспасиан (69—79), основатель новой династии Флавиев, был сыном небогатого гражданина сабинского города Реате. Пройдя обязательную лестницу военных и гражданских должностей, он стал сенатором. Продвигаясь по этому пути, ему случалось наталкиваться на недоброжелательство старой аристократии, искать протекции у вольноотпущенников Клавдия. Подобный путь проделали и многие другие уроженцы италийских городов, которые заменили в сенате старую римскую аристократию.

Для новой знати Веспасиан был своим человеком. Став императором, он пополнил ряды всадников и сенаторов самыми богатыми и знатными гражданами городов Италии и западных провинций. При нём все города Испании и многие города других западных провинций получили права латинского гражданства. Отсюда же теперь стали набирать большое число легионариев. Напротив, восточные провинции не пользовались при Веспасиане такими преимуществами. Более того, некоторые города этих провинций были лишены прежних привилегий. Некоторые зависимые царства (Коммагена, часть Киликии) были присоединены к империи. На Востоке не стихало глухое недовольство; несколько самозванцев, выдававших себя за Нерона, нашли там многочисленных сторонников. Отчасти это вызывалось податями, которыми Веспасиан, заставший казну пустой, переобременял провинции. Ему пришлось столкнуться с оппозицией и в сенате. По-видимому, главной причиной недовольства было желание Веспасиана передать власть своему сыну Титу, а в случае его бездетности — второму сыну, Домициану. Последний был особенно непопулярен в сенате, но главное, часть сенаторов была против наследственной монархии, считая, что принцепс должен избираться сенатом. Однако Веспасиан одержал вверх, и после смерти первого Флавия императором стал Тит, вскоре умерший (79—81), а затем к власти пришёл Домициан (81—96).

В правление Домициана, особенно к концу его, сенатская оппозиция вновь крайне усилилась. Была даже попытка поднять мятеж, во главе которого стал наместник Верхней Германии Антоний Сатурнин, постаравшийся привлечь на свою сторону солдат. Однако Домициан, повысивший солдатам жалованье на 1/3 и даровавший значительные привилегии ветеранам, был популярен в армии, и мятеж был легко подавлен, Результатом явились новые преследования сенаторов, казни и конфискации. Домициан, именовавший себя «богом» и «господином», изгонял из сената неугодных ему лиц.

В войнах с возникшим на территории Дакии племенным союзом, во главе которого стал Децебал, римляне потерпели несколько поражений. Домициану пришлось заключить с даками мир на условиях выплаты субсидии зерном и деньгами и присылки римских ремесленников. Всё это усиливало недовольство знати. Особенно враждебно относились к Домициану провинциальные наместники, поставленные им под строжайший контроль. Было раскрыто несколько заговоров, что повело к новым репрессиям и новому росту недовольства. Наконец, Домициан был убит своими отпущенниками. Сенат объявил ненавистного ему Домициана врагом римского народа, его статуи были низвергнуты, память проклята.

Императором сенат провозгласил Нерву, представителя старой сенатской знати. С него начинается так называемая династия Антонинов (по имени одного из её представителей— Антонина Пия). При этой династии осуществилась наиболее приемлемая для сената форма монархии. Власть передавалась не сыну или ближайшему родственнику императора, а лицу, которое он усыновлял с одобрения сената. Начиная с Нервы, каждый принцепс его династии, принимая власть, давал клятву не казнить и не лишать имущества сенатора без приговора сената и не принимать доносов об оскорблении его особы. Только при соблюдении императором этого условия сенат был обязан ему верностью. Знать Италии и провинций была этим вполне удовлетворена.

Траян (98—117), уроженец Испании, усыновлённый Нервой, был первым провинциалом среди императоров. Этот факт весьма показателен для того положения, которое заняли западные провинции в Римской империи. Траян считался энергичным администратором и хорошим полководцем. В двух войнах он разбил Децебала и обратил Дакию в провинцию. В 106 г. из Набатейского царства была образована провинция Аравия. Успешна была сначала и война Траяна с Парфией, в ходе которой он подчинил Армению, взял Селевкию и Ктесифон. Однако тяжёлые условия похода, безуспешная длительная осада города Атры, а главное — общее восстание, начавшееся в тылу, в покорённых местностях, а также восстание иудеев в Киренаике вынудили его прекратить войну. Он умер в Киликии на обратном пути в Италию. Его преемник Адриан (117—138), тоже уроженец Испании, бывший в момент смерти Траяна наместником Сирии, немедленно отказался от всех восточных завоеваний Траяна (кроме Аравии), которые империя не могла удержать. Всё своё внимание он обратил на оборону границ. В этот период отмечается интенсивное строительство укреплений — валов, рвов и башен, опоясавших почти все границы империи. Большую часть времени Адриан проводил в объездах провинций и инспектировании войск. Он стремился как можно больше развивать городскую жизнь, украшая старые и основывая новые города. Во многих колониях и муниципиях он избирался на должность эдила или дуумвира и как таковой жертвовал значительные суммы в городские кассы, а также зерно для раздачи горожанам. К тому времени городская жизнь провинций достигает наивысшего подъёма. Город, античный полис, хотя и пользовавшийся лишь номинальной автономией, был наиболее выгодной формой организации для рабовладельцев. Рознь между знатью Рима и провинций сгладилась. Для новых условий показательна карьера одного из известнейших полководцев Траяна — Лузия Квиета. Он был вождём одного из мавретанских племён и поступил на римскую службу командиром конного отряда мавров. В дакийских войнах он выдвинулся, попал в сенат и стал консулом. Достаточно сравнить его карьеру с судьбой его соплеменника Такфарината, бежавшего из римской армии и поднявшего восстание при Тиберии, чтобы понять, как изменилось положение провинций в системе империи и какие возможности открылись перед провинциальной знатью.

5.2 Армия во второй половине I в. н.э

Начиная со времени правления Веспасиана, благодаря распространению римского гражданства, еще более значительная, чем раньше, часть солдат стала вербоваться из провинций. Италики служили главным образом в преторианских когортах и, пройдя здесь римскую военную школу, в провинциальные войска. Введённая Клавдием практика дарования римского гражданства ветеранам вспомогательных частей способствовала дальнейшей романизации провинций и усиливала преданность солдат Риму. Учтя опыт восстания Цивилиса, правительство не оставляло вспомогательных частей в тех провинциях, в которых они были набраны, а формировало их из солдат различных племён. Различие между легионами и вспомогательными частями постепенно стиралось.

Набор провинциалов в армию привёл к изменению её социального состава. Если армия I в.н.э., состоявшая из италиков, включала преимущественно бедняков, рассчитывавших обогатиться на службе, то теперь в солдаты шли провинциалы, пользовавшиеся известным благосостоянием, привлечённые надеждой сделать карьеру и получить римское гражданство и различные привилегии, став ветеранами. Ветераны, приобретая землю и рабов, играли видную роль в городах или сёлах, где они селились после отставки. Здесь они организовывали коллегии, которым нередко принадлежала инициатива в демонстрациях преданности Риму и императору. Часто ветераны получали земли около лагеря своего легиона, где образовывались поселения торговцев и ремесленников, а также семей солдат, которые узаконивали эти семьи после своей отставки. Лагерные поселения постепенно превращались в города. Армия была важным фактором в жизни провинций. Солдаты строили дороги, каналы, водопроводы, общественные здания. Но вместе с тем содержание огромной, примерно четырёхсоттысячной, армии ложилось тяжёлым бременем на население провинций. Основная масса налогов и поставок шла в её пользу, население вынуждено было исполнять ряд работ для армии, брать солдат на постой. Солдаты нередко притесняли жителей, отбирали у них имущество. Выделение земель ветеранам ускоряло распад общины, разоряло крестьянство. В самой армии противоречия между солдатами и командирами продолжали существовать. Высшие должности были по-прежнему доступны лишь всадникам и сенаторам. Несмотря на правительственный контроль, командиры брали взятки с солдат и притесняли их. В результате случаи дезертирства и перехода на сторону противника были нередки. Состоянием армии отчасти объясняется стремление Флавиев и Антонинов избегать войн.

Заключение

Тацит писал, что события 68-69 гг. раскрыли тайну императорской власти: оказалось, что императоров можно провозглашать не только в Риме, но и в провинциях. Но события эти имели более глубокий смысл. Они показали, что правящие круги провинций уже достаточно срослись с империей и претендуют на то, чтобы занять подобающее место в управлении ею. Они показали также силу сопротивления порабощенных масс провинций. Наконец, они показали, что военные силы собственно Италии уже недостаточны, а войска, набранные в провинциях, не будут бороться за интересы империи, пока сами провинции не почувствуют себя достаточно тесно связанными с этими интересами, не станут органической частью империи.

Римское правительство учло эти уроки, и со времени Веспасиана, первого императора династии Флавиев, начинается новый этап во взаимоотношениях Рима и провинций.

А в целом события I в. н.э. показывают, что вначале века происходит укрепление императорской власти, постепенное снижение роли сената до чисто формального органа, впоследствии уже не обладавшему почти никакой физической властью. Сенат же много раз пытавшийся вернуть себе былое могущество участвовал в заговорах против императоров, выдвигал своих ставленников во времена гражданской смуты.

Во время прихода к власти династии Антонинов устанавливается наиболее приемлемая для сената форма монархии, когда власть передавалась лицу, усыновленному с одобрения сената.

Усиливается роль армии, на которую полагаются все императоры. Они дают солдатам и ветеранам разные привилегии, дисциплина постепенно ослабевает, в армию набирают людей из провинций. Армия начинает терять свою боеспособность. Процветают коррупция, вымогательства, бесчинства армии по отношению к населению. Поэтому возникают разные восстания, мятежи. Надо отметить, что в период с конца I в. империя пережила период своего могущества, которая начинает клониться к упадку во второй половине II в. н.э.

Принципат Августа возник в результате классовой борьбы и гражданских войн. Он представляет собой определенный этап в развитии римского цезаризма. Опираясь на армию, Август нашел поддержку у различных прослоек рабовладельческого общества. Эпоха принципата относится к тем периодам в истории, про которые Энгельс говорил: «В виде исключения встречаются однако периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними». Касаясь принципата, мы должны сказать, что опорой Августа являлся класс рабовладельцев, различные его прослойки. В интересах этого класса принцепс проводил всю свою внутреннюю и внешнюю политику.

Долгие гражданские войны расшатали устои рабовладельческого общества, поколебали силы класса рабовладельцев. Pax Romana означал не только прекращение гражданских войн, но и укрепление рабовладения, на что и было направлено все законодательство Августа. Но господствующий класс в рабовладельческом обществе не однороден. Среди различных слоев свободного населения не было солидарности. Принципату приходилось лавировать между различными группами рабовладельческого общества: римской аристократией, ростовщическими кругами (всадничество), плебсом, италийской муниципальной знатью, провинциальными рабовладельцами и т. д.

Ни одну из этих групп мы не можем признать безоговорочно в качестве единственной социальной опоры принципата. Правительство Августа сохраняло до известной степени свою самостоятельность. Отсюда юридическая неясность и неопределенность власти Августа, отсюда стремление найти идеологическое обоснование своей власти.[23]

Августу удалось справиться со своей задачей после прекращения гражданских войн, консолидировать различные слои рабовладельцев, укрепить рабовладение, добиться всеобщего убеждения в том, «что из этого положения нет выхода, что если не тот или другой император, то все же основанная на военном господстве императорская власть является неотвратимой необходимостью». Принципат разрешил две задачи: с одной стороны, он консолидировал господствующие классы в борьбе против революционного движения рабов и восстаний бедноты, с другой — принципат был призван завершить тот процесс, который давно уже наметился в рабовладельческом обществе: город-государство должен был уступить место мировой монархии. Принципат не явился результатом революции, он был реакцией против революционного движения. В период принципата Августа сохраняется неизменным немало порядков и учреждений, характерных для рабовладельческого города-государства, но вместе с тем закладываются основы новой политики по отношению к провинциям, соответствующие той стадии экономического и социального развития, которой достигло рабовладельческое общество в I в. до н. э.

Позиция определенных господствующих групп рабовладельческого общества требовала провозглашения лозунга возврата к обычаям предков (mos maiorum)[24], но независимо от этого принципат призван был содействовать крушению старых мировых порядков, характерных для города-государства, и эта задача была им в какой-то степени выполнена.

В политическом отношении принципат был, несомненно, шагом назад по сравнению с республиканскими порядками. Правда, в Риме рабовладельческая демократия никогда не достигала такого уровня, как, например, в Афинах. Представители нобилитета, связанные между собой родством, блиставшие своим богатством, развитой клиентелой, всегда играли выдающуюся роль в римской истории, но тем не менее хотя и неполно, но все же обеспечивалось влияние на государственную жизнь сравнительно широкого круга свободных слоев римского рабовладельческого общества. Выборность высших должностных лиц и сменяемость их были основными принципами государственного управления. В эпоху принципата система выборности оставалась лишь формально, на словах. Наряду со старинными учреждениями, утратившими былое свое значение, приобретает все большее и большее влияние auctoritas[25] принцепса. На смену республике пришла монархическая система, способствовавшая развитию бюрократических принципов. Не следует, однако, забывать, что для эпохи, предшествующей принципату, характерна крайняя политическая ограниченность. Политическая свобода представлялась как свобода только для римских граждан, а римское гражданство тесно связано было с городом Римом, и республиканская форма правления была, таким образом, ограничена рамками города-государства; превращение Рима в мировую державу способствовало некоторому изменению политического строя, но не затронуло его основ, поэтому республика и не могла справиться с теми задачами, какие встали перед Римом, когда он превратился в огромнейшую средиземноморскую державу, и потерпела крушение.

Принципат как определенный политический порядок должен был разрешать задачи, стоявшие перед рабовладельческими классами всего Средиземноморья, а не только города Рима. Несмотря на сохранение многих традиций, задачи государства расширились. Оно смелее, чем прежде, регулирует вопросы гражданского оборота, оно вмешивается даже в семейные отношения, а во II в. оно, правда, робко, пробует в известной мере регулировать отношения между рабом и господином. Все это нашло отражение в римском праве, над разработкой которого трудились многочисленные юристы времен ранней империи. Переход к империи, несомненно, способствовал росту и развитию провинций, а вместе с тем уничтожению или во всяком случае сглаживанию местных особенностей. «По всем странам бассейна Средиземного моря, — писал Ф. Энгельс, — в течение столетий проходил нивелирующий наструг римского владычества». Переход к империи был не только политическим, но и общественным переворотом. Происходит известная перегруппировка сил внутри рабовладельческого класса. Большее значение, чем прежде, приобретает италийская муниципальная знать, начинают выдвигаться представители высших слоев провинциального рабовладельческого общества.

Известная консолидация различных рабовладельческих группировок, а также консолидация различных стран Средиземноморья завершают процесс развития, который начался в предшествующую эпоху. Это находит отражение в области культуры. Литература и искусство в Риме под влиянием роста производительных сил, расширения связей и кругозора, под воздействием высоко развитой эллинистической культуры достигают в середине I в. до н. э. высокой ступени развития. Но это развитие было задержано гражданскими войнами. Мир, установленный Августом, способствовал продолжению того пути развития, какой намечен был ранее. Мир вызывал пробуждение и рост творческих сил прежде всего италийского общества, приобщенного к римскому гражданству еще после Союзнической войны, но лишь теперь воспользовавшегося своими преимуществами. Нужно, однако, заметить, что почва для развития литературы и искусства была недостаточна, и поэтому мы не видим ни глубоких идей, ни каких-либо новых принципиальных положений, которые были бы сформулированы в эту и последующую эпоху.

Римская культура во времена империи получает широкое распространение в провинциях. Некоторые из провинций за какие-нибудь два с половиной века становятся неузнаваемыми. Но главное значение римской культуры — в том, что она сумела впитать и передать различным народам достижения различных стран античного мира.

Политический порядок, установленный Августом, оказался относительно прочным. Он просуществовал почти три столетия. При первом императоре не сказались еще те изменения в общественных отношениях, которые нельзя датировать и приурочивать к определенному месту, но которые играют громадную роль в общественном развитии. Однако общественный строй Римской империи не оставался неизменным. В недрах его готовились изменения, приведшие в конечном счете к коренному перевороту в способе производства. В конце III и в IV в. начинается революция рабов[26], а одновременно с ней усиливаются нападения варваров на римскую империю. Все это приведет в результате к падению Западной империи и к ликвидации рабовладельческого строя в областях западного римского мира. Несколько иным был путь развития областей римского Востока. В течение многих столетий здесь существовало византийское государство, официально продолжавшее традиции Римской империи. Византийский император по традиции, идущей с первых дней принципата, продолжал именоваться Августом. Однако и в общественном строе и в идеологии также произошли существенные перемены, вызванные торжеством феодальных отношений.

Процессы, происходившие в области экономики и социальных отношений в первые два века империи, весьма сложны, и поэтому не легко поддаются истолкованию. Трудность их понимания главным образом заключается в их двойственности и противоречивости.

Империя принесла с собой относительный гражданский мир и значительное ослабление внешней агрессии. Изменение провинциальной политики привело к тому, что эксплуатация провинций приняла более организованный и менее хищнический характер. Мало того, многие императоры, в особенности императоры из дома Антонинов, поощряли городское строительство и заботились о развитии культурной жизни провинций. В числе положительных моментов, принесенных империей, следует также отметить искоренение или по крайней мере значительное уменьшение пиратства, дальнейшее развитие системы прекрасных дорог, введение единой имперской монеты.[27]

Все эти факторы отразились благоприятным образом на многих сторонах жизни римского общества. Для империи первых двух столетий можно отметить рост техники (конечно в ограниченных рамках рабовладельческого способа производства), развитие ремесел, подъем экономической жизни многих провинций, развитие в них местного производства и местной торговли, рост межобластного обмена, развитие торговли со странами Востока и пр. Благосостояние высших классов в провинциях увеличивается, провинциальные города получают самоуправление и живут интенсивной экономической и культурной жизнью. Некоторые старые города, захиревшие к концу республики, вновь оживают. На рейнской и дунайской границах, в северной Африке, в Дакии появляется множество новых городских центров.

Однако рядом с этими положительными явлениями роста заметны грозные симптомы упадка, скрывающиеся за картиной внешнего процветания: хронический аграрный кризис Италии, важнейшего жизненного центра империи; сокращение количества рабов; упадок производительности их труда и тщетные попытки рабовладельцев найти новые, более эффективные формы эксплуатации; обнищание широких масс населения Италии и провинций; усиление среди них паразитических тенденций и нетрудовой психологии; истощение военных ресурсов империи и невозможность возврата к политике завоеваний. Нужно отметить при этом, что симптомы упадка были более серьезны, чем признаки роста, так как они относились к самым существенным сторонам жизни империи, характеризовали наиболее важные элементы производительных сил римского общества.

Мы видели, чем вызывались явления роста. Чем же были .вызваны явления упадка? Конечно, империя внесла некоторое улучшение в римскую систему в том смысле, что она придала ей более организованный характер. Но эта система и при империи оставалась рабовладельческой, несмотря на некоторые признаки начинающейся деградации рабства: количество рабов стало уменьшаться, положение их несколько улучшилось; рядом с рабским трудом стали усиливаться другие формы эксплуатации; централизованное латифундиальное хозяйство начало уступать место парцеллярному хозяйству рабов, посаженных на землю, и полусвободных арендаторов-колонов. Но все это были количественные изменения, неспособные перейти в новое качество. Система в основном оставалась прежней, и в ней продолжали действовать все те факторы, которые с неизбежностью приводят к гибели всякую развитую систему рабства.

В течение столетий район Средиземного моря был ареной рабовладельческого хозяйства в его наиболее хищнической и жестокой римской форме, истощавшей производительные силы. Правда, империя несколько смягчила старую республиканскую практику: провинции вздохнули свободнее и получили известную хозяйственную самостоятельность; императорская система сбора налогов была легче республиканских откупов; императорские чиновники на первых порах меньше грабили провинции, чем республиканские магистраты. Но это в конце концов тоже были только количественные изменения, которые не могли дать радикального улучшения. К тому же имперская бюрократия очень скоро догнала и перегнала республиканских магистратов своей жадностью и подкупностью, а призводительные силы ведущих областей империи — Италии и Балканского полуострова — были настолько подорваны многовековым господством рабства, что возрождение их стало невозможным на ряд столетий.[28]

Список источников

1.  Публий Корнелий Тацит. Анналы, малые произведения, история. Москва 2003.

2.  Светоний. Жизнь 12 цезарей. Москва 2006

3.  Тит Ливий. История от основания Рима. М.. Наука, 1979 г.

4.  Аппиан. Римская история. М. Наука, 1978

Литература

5.  Всемирная история в 10-ти томах. Том II. Москва 1956.

6.  Теодор Моммзен. История Рима. Том V, книга VIII. Москва 2002.

7.  Гульельмо Ферреро. Величие и падение Рима. Том II. С.-Петербург 1998.

8.  Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХV.

9.  E. Gibbon, The history of the Decline and Fall of the Roman Empire, vol. I, Ied. 1776; ed. by Bury, Lond. 1897; русск. перев. Э. Гиббон, История упадка и разрушения Римской империи, перев. Неведомского, т. I, М. 1883.

Исследования

10.  Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность.

11.  С.И. Ковалев История Рима Л., 1986.

[1] Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХV, стр.606

[2] С.И. Ковалев История Рима с. 469

[3] Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность

[4] E. Gibbon, The history of the Decline and Fall of the Roman Empire, vol. I, Ied. 1776; ed. by Bury, Lond. 1897; русск. перев. Э. Гиббон, История упадка и разрушения Римской империи, перев. Неведомского, т. I,

[5] Теодор Моммзен. История Рима. Том V, книга VIII

[6] Гульельмо Ферреро. Величие и падение Рима. Том II

[7] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.46,

Г. Ферреро «Величие и падение Рима» том 2 с. 640

[8] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.536

[9] Светоний Жизнь 12 цезарей. с 73

[10] С.И. Ковалев История Рима с. 519

[11] Светоний Жизнь 12 цезарей с 155

[12] Г. Ферреро «Величие и падение Рима» т.2 с.407

[13] Светоний Жизнь 12 цезарей с 204

[14] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.83

[15] Там же с.588

[16] Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность с. 509

[17] Ковалёв С.И. История Рима с. 506

[18] Ковалёв С.И. указ. соч. с. 521

[19] Там же с.563

[20] Публий Корнелий Тацит. Анналы, малые произведения, история с. 545-546

[21] Публий Корнелий Тацит. Указ. соч . с 724

[22]Публий Корнелий Тацит. Указ. соч. с. 755

[23] Машкин Н.А. указ. соч. с 605

[24] Машкин Н.А. указ. соч. с 606

[25] Там же. с 606

[26] Машкин Н.А. указ. соч. с 608

[27] Ковалёв С.И. История Рима с 558

[28] Ковалёв С.И. История Рима с 559