Реферат: Учёные-ядерщики

Реферат: Учёные-ядерщики

Министерство среднего образования Украины

УВК №66

Реферат по естествознанию

«Учёные-ядерщики

в истории советского атомного проекта»

Выполнила:   ученица 11-«Г» класса

                          Мазина Мария

Приняла:      Мельниченко Л.И.

Днепропетровск

2000

Оглавление

Введение................................................................................................ 2

Предыстория....................................................................................... 2

"Сороковые роковые"................................................................... 3

Этос ученого-ядерщика.............................................................. 3

Многообразие этических проблем, связанных с созданием ядерного оружия.............................................................................. 3

Ветераны-ядерщики....................................................................... 4

Этическая мотивация первоначальных ядерных инициатив   4

. "Ядерный этос" и его критика.............................................. 5

Проблема ответственности..................................................... 6

.Этические аспекты радиационной безопасности и экологии...................................................................................................................... 6

Заключение......................................................................................... 7

Литература........................................................................................... 7

Обширный массив публикаций по истории создания ядерного оружия в СНГ, особенно мемуаров ветеранов атомного проекта и интервью с ними, появившихся в последние годы, впервые открыл реальную возможность для разработки ядерно-этической тематики и на отечественном материале. И все-таки источников подобного рода явно недостает, не говоря уже о серьезном их осмыслении.

Вопрос об участии ученых в создании новых видов оружия не нов. Достаточно вспомнить Архимеда с его механизмами военного назначения и "зажигательными зеркалами", а также Р. Фултона с его идеей торпеды. Но участие ученых в создании ядерного оружия - случай совершенно особый не столько потому, что оно опиралось на новейшие исследования в области науки, бесконечно далекой, казалось бы, от каких-либо практических применений, сколько, и, прежде всего, по той причине, что впервые речь шла об оружии фактически неограниченной мощности, способном многократно уничтожить все живое на Земле.

Важно и то, что ученые, прежде всего физики, были инициаторами ядерно-оружейных программ, их разработчиками и лидерами. Чем мотивировали они эти свои инициативы и участие в создании страшного оружия всеобщего самоуничтожения, в какой мере ученые ответственны за трагические последствия этой работы?

Ученый в своей профессиональной деятельности руководствуется научным этосом, впервые обстоятельно описанным Р. Мертоном. Основой его являются условия, необходимые для получения нового научного знания, его закрепления, распространения в научном сообществе и передачи последующим поколениям ученых и т. п. Включаясь же в разработку ядерного оружия, ученые вынуждены подчинять свои собственно научные цели военно-технической задаче создания оружия. В результате научный этос деформируется, превращаясь в "этос ученого-ядерщика" (или "ядерный этос"). Вопрос о формировании и последующей эволюции ядерного этоса крайне важен и интересен и, по существу, не изучен, во всяком случае, в его "советско-российской" плоскости.

.

.

·      В какой степени вопрос об участии ученых в создании ядерного оружия является частью более общего и старого вопроса об участии ученых в "оружейных разработках?"

·       Предостережения "ядерных пророков" (П. Кюри, В. И. Вернадский, Ф. Содди и др.). "...Дозрело (ли) человечество до владения (ядерной) энергией?" (Ю. Б. Харитон): "Сознавая свою причастность к замечательным научным и инженерным свершениям, приведшим к овладению человечеством практически неисчерпаемым источником энергии, сегодня, в более чем зрелом возрасте, я уже не уверен, что человечество дозрело до владения этой энергией. Я осознаю нашу причастность к этой ужасной гибели людей, к чудовищным повреждениям, наносимым природе нашего дома - Земли. Слова покаяния ничего не изменят. Дай Бог, чтобы те, кто идет после нас, нашим путем, нашли в себе твердость духа и решимость, стремясь к лучшему, не натворить худшего".

·       Этические аспекты первоначальных оружейно-ядерных инициатив (Л. Сцилард и А. Эйнштейн в США, Г. Н. Флеров и др. в СССР).

·       Получили бы развитие (и мощную государственную поддержку) ядерно-оружейные программы в условиях (относительно) стабильного мира?

·         В какой степени ученые в конце 30-х гг. - самом начале 40-х гг. представляли силу и опасность ядерного оружия?

.

"Сороковые роковые"

.

·        Испытывали ли физики-ядерщики какие-либо нравственные сомнения в необходимости участия в национальных атомных проектах (в 40-е, 50-е и 60-е)

·        Американские дискуссии об использовании атомных бомб против Японии. Реакция советских ученых-ядерщиков.

·        Какую роль играли нравственные побуждения (или сомнения) в разработке ядерного оружия? Была ли подобная этическая мотивация у немецких ядерщиков в их работе по созданию ядерного оружия?

·        Спектр этических мотиваций (вариантов морального самооправдания) ученых, включившихся в разработку ядерного оружия?

·         Чем были вызваны известные случаи отказа ученых от участия в атомных проектах?

.

.

·        В какой степени ядерщик в атомном проекте оставался ученым и в какой степени "солдатом без формы"? Вопрос о соотношении ядерно-оружейного этоса с научным этосом, а также с военным и, возможно, иными этосами

Это выражение было использовано Ч. П. Сноу: "После того, как было открыто расщепление атома и осуществлен решительный прорыв в области электроники, физика почти мгновенно превратилась в важнейший источник укрепления военной мощи национальных государств. А большое число физиков стало солдатами без формы". Из воспоминаний А. Д. Сахарова: "Я не был солдатом в той (т. е. Отечественной) войне, но чувствовал себя солдатом этой научно-технической. (Курчатов иногда говорил: мы солдаты - и это была не только фраза)".

·         Верно ли, что наука этически нейтральна и ученые не несут ответственности за военно-технические реализации их научных идей и открытий? Или прав В. И. Вернадский: "Недалеко то время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет... Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение?.. Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы... Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий...".

·         Формирование и последующая эволюция ядерно-оружейного этоса в 40 - 50-е гг. (во время войны, после Хиросимы и Нагасаки, до и после испытания первой советской ядерной бомбы в 1949 г., в период решения проблем термоядерного оружия до 1955 г. и т. д.).

·       Как происходило осознание и осмысление концепций ядерного оружия?

·       Верно ли, что для сохранения мира работа по созданию ядерного оружия, ставящего человеческую цивилизацию на грань самоуничтожения, была абсолютно неизбежной, необходимой?

.

.

·         Является ли использование материалов разведки безнравственным делом, подобным плагиату? В какой степени была морально оправдана "атомно-шпионская" деятельность?

·         В какой мере было этичным использовать в атомных проектах трофейные установки и т. п., "трофейных" специалистов?

·      Роль ГУЛАГа в советском атомном проекте. Как к этому феномену относились ученые?

·      Насколько отчетливо лидеры атомных проектов представляли себе радиационную опасность для инженерно-технического персонала первых заводов по производству оружейных плутония и урана? Другие аспекты радиационной безопасности и радиационно-экологической этики (40 - 50-е гг.).

·       В какой мере ученые-ядерщики были марионетками, пешками в политических планах и играх государственных лидеров и военных руководителей? В какой мере нравственно действовали при этом политические лидеры?

·      Ядерные испытания, проблемы договоров о запрещении ядерных испытаний, о нераспространении ядерного оружия, об ограничении ядерных вооружений и т. п. Проблемы ответственности ученых-ядерщиков в этом контексте.

·      Духовные (или религиозно-духовные) стороны ядерно-оружейного этоса (Патриарх Алексий II сказал недавно: "Без упования на Господа, без нравственной убежденности в доброте творимого дела невозможен подлинный успех. И дай Бог, чтобы именно такое настроение господствовало в душах всех, кто работает в ответственейшей области ядерной энергии".

·      Этические вопросы истории атомных проектов. Проблемы секретности и допустимые рамки рассекречивания.

.

Аркадий Адамович Бриш, работающий в атомной отрасли более 50 лет, сначала во ВНИИЭФ, основном ядерно-оружейном центре страны, затем в филиале ВНИИЭФ - ВНИИ автоматики (сначала зам. главного конструктора, а с 1964 г. до самого последнего времени - главным конструктором), заслуженный деятель науки и техники России, Герой Соцтруда, лауреат Ленинской и Государственных премий и т. д.

Герман Арсеньевич Гончаров, физик-теоретик, проработавший во ВНИИЭФ более 45 лет и работающий там по сей день заведующим; в начале и середине 50-х гг. был в группе И. Е. Тамма и А. Д. Сахарова и принял непосредственное участие в разработке первых образцов советского термоядерного оружия, в частности первого советского двухступенчатого термоядерного заряда, испытанного 22 ноября 1955 г.; Герой Соцтруда и лауреат Ленинской премии; в настоящее время - видный специалист по истории советского атомного проекта.

Владимир Семенович Шпинель, физик-экспериментатор, ведущий научный сотрудник НИИЯФ МГУ и ветеран этого института; перед войной 1941 - 1945 гг. работал в харьковском УФТИ (Украинском Физтехе); соавтор одного из самых первых проектов атомной бомбы.

Борис Лазаревич Иоффе, физик-теоретик, член-корреспондент РАН, зав. лабораторией ИТЭФ (Института теоретической и экспериментальной физики); в 1950-е гг. работал в ТТЛ (Теплотехнической лаборатории, в будущем - ИТЭФ), возглавляемой А. И. Алихановым, участвовал в разработке одного из первых вариантов термоядерного оружия.

Юрий Николаевич Смирнов, физик-теоретик, ведущий научный сотрудник РНЦ "Курчатовский институт"; с 1960 по 1963 гг. работал во ВНИИЭФ в отделе А. Д. Сахарова; участник разработки самой мощной в мире советской водородной бомбы 1961 г.; видный специалист по истории советского атомного проекта.

.
Одной из самых ранних инициатив была заявка на изобретение молодых харьковских ученых из УФТИ В. А. Маслова и В. С. Шпинеля "Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества (1940), адресованная соответствующим специалистам из Наркомата обороны.

В. С. Шпинель рассказал об этом проекте ядерного боеприпаса и о том, что побудило их к этому предложению. Они считали вполне допустимым использование в борьбе с гитлеровской Германией (в случае ее вполне вероятной агрессии против СССР) любых средств. Патриотическая аргументация сопровождалась вполне прагматическими финансовыми соображениями, поскольку, хорошо субсидировалось то, что имело военное значение, а они хотели получить поддержку своих исследований по делению урана и разделению его изотопов.

Авторы заявки, безусловно, думали о чрезвычайной силе и опасности своей "атомной бомбы", полагая, что она будет использована исключительно против фашистской Германии.

П. Е. Рубинин напомнил о поразительном выступлении П. Л. Капицы на антифашистском митинге 12 октября 1941 г., в котором чуть ли не впервые было использовано выражение "атомная бомба"

"...Атомная бомба, - говорил Капица, - даже небольшого размера, если она осуществима, могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения".

И в этом случае каких-либо сомнений не было: ведь речь шла об использовании страшного оружия против фашистов, стоявших на подступах к Москве.

Логика наших ученых - инициаторов создания ядерного оружия, особенно после начала войны, была совершенно такой же, как у инициаторов американского атомного проекта Л. Сциларда, Е. Вагнера и А. Эйнштейна

Эйнштейн писал об этой инициативе в 1945 г.: "В то время, когда было известно, что в Германии ведутся работы по созданию атомной бомбы, могли ли мы сидеть и ждать, пока они их успешно завершат и изберут нас в жертву?".

.
А. А. Бриш: "Все мы, так или иначе, прошли войну и ненавидели ее. Мы хотели мира. Но мир мог быть обеспечен только сильной страной. Поэтому, особенно после американских бомбардировок Нагасаки и Хиросимы, мы считали свое дело важным и нужным"

Д. А. Балашов: "Работать над бомбой и ее модернизацией просто для уничтожения людей было бы аморально. Мы же над этим самоотверженно трудились... во имя благородной задачи создания паритета в обороноспособности страны. И это нас вдохновляло".

 По словам Г. А. Гончарова, ядерщики в 1950-е гг. воспринимали ядерное оружие, как только политическое, которое никогда не будет использовано по своему прямому назначению. Оружие устрашения в условиях ядерного равновесия должно было стать орудием мира, вынуждая "побрататься" потенциальных противников.

Страшное оружие накапливается, все больше выходит из-под контроля ученых, а его производство и хранение связано с "ужасной гибелью людей, чудовищным повреждением, наносимым природе..." (Ю. Б. Харитон).

Б. Л. Иоффе: ''Ядерное оружие подобно "чеховскому ружью", невинное появление которого в первом действии спектакля (просто висит на стене) неизбежно во втором или последующем действиях приведет к выстрелу''. Б. Л. Иоффе рассказал о своем участии в разработке (в начале 1950-х гг.) одного из первых вариантов термоядерного оружия практически неограниченной мощности (вариант "труба"), с удовлетворением заметив, что ему повезло в том, что этот вариант не сработал. При этом он, как и некоторые другие участники проекта, работали добросовестно и внесли существенный вклад в решение проблемы, но работали все-таки без энтузиазма и при первой возможности вышли из атомного проекта.

Г. А. Гончаров подчеркнул большую оправданность этической позиции советских ядерщиков по сравнению с позицией американских специалистов, потому что наши действия в 40 - 50-е гг., были ответом на то, что делали американцы. Это относится и к началу проекта, стартовавшего значительно позже американского, и к испытаниям первых атомных бомб, и к термоядерной программе. По мнению же Р. М. Тимербаева, ответный характер наших действий объясняется просто нашим отставанием, а вовсе не более высоким морально-этическим уровнем советских ученых или руководства советским проектом.

Согласно В. Л. Малькову, действия и наших, и американских руководителей и ученых в отношении ядерного оружия опирались не столько на аргументы нравственного характера, сколько "на концепцию страха": во время войны ученые и в США, и в Англии, и в СССР боялись, что Германия сможет сделать атомную бомбу; после Нагасаки и Хиросимы мы боялись американской "ядерной агрессии" или "ядерного давления"; после того как возникли перспективы создания термоядерного оружия, мы боялись отстать от американцев и т. д. Но страх страху - рознь! Страх, тревога за судьбу страны и, если угодно, за будущее человечества имеет нравственную подоплеку. Вспомним гражданско-патриотический этос или "этику благоговения перед жизнью" А. Швейцера.

Ученые, побуждая правительства своих стран к разработке ядерного оружия и сами были ответственны за свои действия и их результаты. "Ядерный этос" объясняет и оправдывает эти действия. Но производство, испытания и хранение ядерного оружия сопряжены с немалой опасностью. Цена ядерного паритета весьма высока, и ученые с обостренным чувством ответственности не могут не думать об эффективных путях уменьшения этой опасности.

 Надо говорить об ответственности не только ученых-ядерщиков, но и административных, военных и политических руководящих лиц, связанных с проектом. Именно они во многом оказались повинны и в Кыштымской, и в Чернобыльской катастрофах, и в ряде других недопустимых радиационно-экологических просчетах.

По мнению Р. М. Тимербаева, советские ученые - лидеры атомного проекта были недостаточно активны и настойчивы (по сравнению с западными коллегами) в выдвижении конкретных предложений по устранению или снижению "ядерного напряжения". Но проявление чувства ответственности подобного рода было вполне свойственно советским научным лидерам проекта.

В связи с проблемой "ядерной ответственности", большой интерес вызвало обсуждение возможности в начале 50-х гг. договориться с США о запрете на разработку термоядерного оружия,  которая была нереальной.

.
Обсуждение радиационно-медицинских и радиационно-экологических вопросов - производство делящихся материалов, испытания ядерного оружия, аварии на атомных подводных лодках и захоронения радиоактивных отходов (не говоря уже о добыче урановых руд) связаны с гибелью людей и ущербом, наносимым природе. В значительной степени и советская атомная энергетика, и тем самым Чернобыль были детищем военно-промышленного комплекса, хотя, Чернобыльская катастрофа не произошла бы, если бы в атомной энергетике работал человек, подобный Юлию Борисовичу Харитону.

Безответственность властей, особенно в сталинские времена (и позже), которые любой ценой требовали изготовления эффективного ядерного оружия в кратчайшие сроки, что и приводило к тому, что плутониевый комбинат в Челябинске - 40 пускали в начале 1949 г. без необходимой радиационной защиты, что вообще техника безопасности на ядерных объектах была всегда на втором или третьем планах и т. д.

А. Д. Сахаров первым оценил опасность испытаний ядерного оружия и уже в конце 1950-х гг. начал борьбу за их сокращение и запрещение. Известна его (вместе с В. Б. Адамским) инициативная роль в деле заключения Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах (1963 г).

.
. Многие мыслители разных времен, от Платона в античности и до Л. Толстого в нашем веке, повторяли, что чем больше человек знает, тем больше становится объем непознанного. Одним из подтверждения со стороны математиков XX века стала знаменитая теорема Геделя о неполноте решения задачи каким-либо одним, даже арифметическим алгоритмом. Популярно эту теорему можно назвать рекомендацией ученым и философам, в особенности, иметь побольше скромности в объяснении Природы и ее глобальных явлений. Технократическая увлеченность успехами "прогресса" обернулась эпохой катастроф.

Наряду с ограничениями теоремы Геделя, а также принципом неопределенности Гейзенберга наука дала нам принцип дополнительности Нильса Бора. Согласно этому принципу фундаментальные явления и первоэлементы не могут быть определены одной формулой или моделью, но могут проявляться по-разному.

По определению В.И. Вернадского Ученый – профессионал Науки, облеченный еще и высокой нравственностью. К сожалению, благие открытия ученых совсем не в пользу Природе используют экономисты и политики. Называя и тех и других в то же время инженерами, их ответственность самая высокая: они разрушали Природу - они ее теперь должны защищать и воссоздавать.

Литература

-   Губерман И. Гарики на каждый день. М., 1992.

-   Заходер Б. Заходерзости. М., 1997.

-   Гастерсон Х. Ливермор глазами антрополога // ВИЕТ. 1995. № 2. С. 88 - 105.

-   Gusterson H. Testing times: a nuclear weapons laboratory at the end of the cold war. Los Angeles, 1995.

-   Khariton Y. B. The J. Robert Oppenheimer Memorial Committee presents a special address. Los Alamos, 1996.

-   Сноу Ч. П. Воинствующая моральность науки // Сноу Ч. П. Портреты и размышления. М., 1985. С. 279 - 290.

-   Сахаров А. Д. Воспоминания: В 2-х т. Т. 1. М., 1996.

-   Мочалов И. И. Первые предупреждения об угрозе ядерного омницида: П. Кюри и В. И. Вернадский // ВИЕТ. 1983. ¬ 3. С. 50 - 60.

-   Приветствия Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II // Всемирный Русский Народный Собор. Соборные слушания "Ядерные вооружения и национальная безопасность России". 12 ноября 1996 г. М., 1997. С. 3 - 5.

-   Мохов В. Н. Ядерное оружие и проблемы сохранения квалифицированных специалистов // Всемирный Русский Народный Собор. Соборные слушания "Ядерные вооружения и национальная безопасность России". 12 ноября 1996 г. М., 1997. С. 112 - 119.

-   Рябев Л. Д., Работнов Н. С., Кудинова Л. И. К истории советского атомного проекта (1938 - 1945 гг.) // Наука и общество: история советского атомного проекта (1940 - 1950-е гг.).

-   Труды международного симпозиума ИСАП - 96. Дубна, 14 - 18 мая 1996 г. М., 1997. С. 23 - 40.

-   Капица П. Л. Выступление на антифашистском митинге ученых в Колонном зале Дома Союзов 12 октября 1941 г. // Правда. 1941. 13 октября.

-   А. Эйнштейн о мире / Сост. и ред. О. Натан, Х. Норден. М., 1994.

-   "Хочешь мира - будь сильным!" Сб. материалов конференции по истории разработок первых образцов атомного оружия. РФЯЦ - ВНИИЭФ. Арзамас - 16, 1995.

С вопросами, пожеланиями и отзывами обращайтесь по адресу: mashka4@nm.ru