Курсовая работа: Объяснение как метод обучения на уроке

Курсовая работа: Объяснение как метод обучения на уроке

Введение

О проблемах объяснения в последнее время стали много писать и дискутировать, эта тематика привлекает специалистов по теории познания, логики и методологии различных наук, растет интерес к этой проблеме в широких кругах представителей наук о человеке, обществе, культуре: психологов и философов, искусствоведов и культурологов, историков и социалистов.

Современная культура все чаще имеет дело с ситуациями, когда возникает необходимость в объяснения.

Как следствие усложнения социальных отношений выросло количество и изменился характер индивидуальных и массовых коммуникаций, следует указать на то, что в современных условиях часто возникают барьеры для объяснения, преодоление которых требует тщательного анализа.

По мнению современного российского ученого-философа Н.С. Автономовой, «в философском плане проблема объяснения возникает (или, точнее, обостряется) в переломные моменты развития культуры, когда распадаются внутри культурные связки между основными, «предельными» для каждой эпохи понятиями, которые в совокупности своей определяют «фоновые», «контекстные» знания во всех его многоликих и трудно уловимых формах и составляют основу мировоззренческих схем, канонов смыслообразования, характеризующих ту или иную эпоху».

Есть основания полагать, что объяснению свойственны три основные функции:

·  когнитивная, или собственно познавательная;

·  регуляторная;

·  идеологическая.

Объяснение и непонимание, стремление понять или, наоборот, нежелание понять – обычные явления в нашей повседневной жизни и профессиональной деятельности. Как повсеместные факты межличностного общения объяснение и непонимание существовали всегда. Сегодня мы наблюдаем другую картину: объяснение оценивается многими учеными как чрезвычайно актуальная проблема. В настоящее время для человека чрезвычайно важно использовать накопленный потенциал научного знания на благо всех живущих на земле, так как сегодня особенно ясно, что наука и технология опираются на весь объем человеческой культуры, заложенных в традициях, языке, восприятиях реальности, нравственных нормах и мировоззренческих идеалах.

Гипотеза: применение методов объяснения улучшает восприятие учебного материала.

Объектом исследования курсовой работы является 4 класс школы №5.

Предмет исследования: методы объяснения материала на примере 4 класса школы №5.

Цель курсовой работы: Рассмотреть объяснение как метод обучения на уроке. Для достижения поставленной цели мы осуществим следующие задачи:

– Рассмотреть понятие «объяснение»;

– Изучить процедуру объяснения научного понятия;

– Исследовать применение методов объяснения на практике.

Курсовая работа имеет следующую структуру: введение, две главы, заключение, список литературы.

1. Принципы объяснения учебного материала

1.1 Понятие и сущность процесса объяснения

Объяснение – одна из важнейших педагогической науки в целом. Объяснение используется и в повседневном языке, чтобы объяснить какое-либо явление означает сделать его ясным, понятным для нас. В своем стремлении понять окружающий мир люди создавали различные системы, объясняющие события повседневной жизни и явления природы. В течение последних столетий функция объяснения педагогического материала постепенно стала занимать одну из важнейших сторон обучения школьников.

Объяснение – это рассуждение, выявляющее основания определенного факта, гипотезы, закона или отдельной теории. В большинстве случаев объяснение выглядит дедуктивным умозаключением, в котором объясняемое оказывается логическим выводом из принятых посылок. Но хотя всякое объяснение опирается на логический вывод, не всякий вывод можно считать объяснением (примерами могут служить тавтологические выводы и порочные, логические крути).

В объяснении можно выделить синтаксический, семантический и прагматический аспекты. Синтаксически объяснение представляет собой упорядоченность символов рассуждения в отвлечении от их смысла. Символические отношения не являются объяснением в собственном смысле слова. Семантически объяснение предстает совокупностью связанных по смыслу и значению терминов и высказываний, которая при различении объемов и последовательности употребления последних выглядит логическим умозаключением. Прагматический аспект обнаруживает цель, направление объяснения.

При построении объяснения, мысль идет от объясняемых фактов и обобщений к посылкам; то, что служит заключением при объяснении, известно до появления ее посылок.

Модель, теория объяснения в науке была создана уже в трудах позитивистов (Д.С. Милля и У.С. Джевонса). Ее современная трактовка есть у К. Поппера, К. Гемпеля и других неопозитивистов. К. Гемпель изображает объяснение подведением под общий закон (гипотезу, теорию), поэтому его модель обычно называют «подводящей» теорией объяснения. Он также выделил две подмодели объяснения посредством охватывающего закона: дедуктивно-номологическую и индуктивно-вероятностную.

1.2 Процедура объяснения научного понятия

Интеллектуальные идеалы, характерные для педагогической дисциплины, действуют в качестве связующего звена между её методиками объяснения, понятиями, теоретическими проблемами и их эмпирическим применением. Здесь необходимо сделать два предварительных замечания.

Во-первых, на ранних стадиях своего развития наука отличается не столько полнейшим незнанием соответствующих явлений, сколько неопределённостью своих собственных интеллектуальных целей или задач объяснения. Мы часто имеем в своём распоряжении избыток информации – о человеческом поведении, погоде или движении планет, однако, не знаем, «что с ней делать». Соответственно окончательное создание, или «специализация», новой научной дисциплины ассоциируется с принятием столь же специфической исследовательской программы. Таким образом, в хорошо стабилизировавшейся области научного исследования мы обычно обнаруживаем согласованное разделение труда между сосуществующими частными дисциплинами, имеющими различные цели объяснения, между некоторыми в крайнем случае имеются пограничные территориальные споры.

Во-вторых, наш подход вводит новый тип истории «натурфилософия». Основные модели объяснения, формы территорий, научная «тематика» – всё это разрабатывалось до того, как осознавалась их эмпирическая сфера.

Этот симбиоз натурфилософии и эмпирической науки, то есть абстрактного анализа возможных форм объяснения и их приложения к фактическим классам природных явлений, в данном случае имеет место прямое отношение к нашей центральной теме ключевым отношениям между интеллектуальными идеалами той или иной научной дисциплины и её процедурами объяснения, понятиями и теоретическими проблемами. Сердцевину современных аргументов относительно концептуальных изменений в науке образует понимание того, что никакой единственный идеал «объяснения» или рационального оправдания не применим универсально ко всем наука во все времена. Каждая приносившая пользу дисциплина имела специфические цели и идеалы, которые определяли её специфические методы и структуры, и самой основной чертой её исторического развития было прогрессирующее уточнение и выяснение этих целей и идеалов. Это уточнение и есть та основная деятельность, которая делала возможным появление новых допущений, их проверку, принятие новых интеллектуальных методов, процедур и структур.

Правильным исходным пунктом будет общая категория «процедуры объяснений»; частная процедура представить демонстративный аргумент, включающий обращение либо к закону природы, либо к аксиоматической системе, есть всего лишь один специфический пример этого более общего типа. Этот исходный пункт имеет одно особое преимущество, ибо понимание «объяснения» как процедуры позволяет легко понять исторической процесс, благодаря которому научные понятия передаются от одного поколения учёных к другому. Например, при таком понимании те понятия, на которых учёные строят свою теорию, могут служить коллективными целями соответствующей дисциплины.

Исторически развивающиеся естественные науки по своему существу представляют собой коллективные действия, которые переживают не одно поколение людей; поэтому их нельзя характеризовать в терминах одного только индивидуального мышления и процедур. Напротив, научные понятия по самой своей природе способны к тому, чтобы их наследовали, передавали, изучали в тех процессах, благодаря которым дисциплина продолжает существовать после смерти своих творцов. Введём новый термин: набор понятий, представляющих исторически развивающуюся дисциплину, образует передачу. Какие бы личные ассоциации не могли порождать эти понятия в умах отдельных учёных, они не являются тем, что служит целям научной дисциплины самой по себе и связывает идеи сменяющих друг друга поколений в единую концептуальную генеалогию. Специфика передач в науке состоит в коллективном, или «публичном», аспекте её понятий. Умственные образы и нейрофизиологические процессы, происходящие в головах отдельных учёных, в некоторых случаях могут играть роли, но они тем самым ещё не становятся «понятиями». То обстоятельство, что такие образы или процессы могут играть эту роль, нисколько не разъясняет, в чём именно состоит «концепция» роль; это позволяет только отделить те специфические образы или нервные процессы, которые выполняют эту роль, от тех, которые её не выполняют. Содержание науки передаётся от одного поколения учёных другому благодаря процессу окультирования. Этот процесс включает в себя обучение, благодаря которому определённые навыки объяснения передаются – с видоизменениями или без них от старшего поколения к младшему. Суть того, что передаётся в этом процессе обучения то, что в первую очередь подлежит изучению, проверке, употреблению, критике и изменению, составляет вся совокупность интеллектуальных методик, процедур, навыков и способов изображения, которые применяются, когда «даётся объяснение» событий и явлений, относящихся к сфере интересующей нас науки. Чтобы публично продемонстрировать и доказать своё понимание объяснительного потенциала своей науки, новичок должен, кроме того, научиться, как и когда применять эти методики и процедуры таким образом, чтобы они объясняли явления, которые попадают в сферу современной науки.

Именно процедуры и методы научной дисциплины составляют её коллективный и образовательный аспекты; в таком случае они определяют тот репрезентативный набор понятий, который образует коллективную «передачу» науки. Если мы выучим только слова и управления науки, то можем запутаться в её лингвистической суперструктуре; мы начнём понимать научное значение этих слов и уравнений только в том случае, если научиться их применять. Чтобы отдать должное сложности научных понятий, мы должны выделить три аспекта (или элемента) применения этих понятий, а именно: язык (1), методы изображения (2) и процедура научного применения (3). Первые два аспекта, или элемента, охватывают «символические» аспекты научного объяснения, то есть научную деятельность, которую мы называем «объяснением», тогда как третий охватывает осознание ситуаций, для которых эта деятельность предназначается. «Лингвистический» элемент охватывает оба существительных и технические термины (названия), и предложения, будь то естественные законы или просто обобщения. «Методы изображения» включают все те разнообразные процедуры, посредством которых учёные демонстрируют, то есть показывают, а не доказывают дедуктивное, те общие отношения, которые можно открыть в природных объектах, событиях и явлениях; они охватывают не только применение математического формализма, но и вычерчивание графиков и диаграмм, создание таксономического «древа» и классификаций, составление программ для компьютера и т.д.

Однако подобные «символические» элементы по-настоящему приносят пользу объяснению в науке там, где в наличии имеются процедуры применения, подходящие для идентификации эмпирических событий и способа их применения. Оставив в стороне все проблемы логической систематичности, мы станем размышлять о процедурах концептуальных изменений в естествознании и других рациональных инициативах в терминах тех способов поведения, которое они включают в себя. Что касается иррациональных страхов и других иррациональных способов поведения. Запомним, что определённое научное понятие становится «иррациональным» в тех случаях, когда оно продолжает существовать и после того, как утрачивает свою объяснительную полезность. Таким образом, учёный, который не умеет критиковать и изменять свои понятия там, где этого требуют коллективные цели его дисциплины, нарушает «обязанности» своей научной «станции», подобно заснувшему ночному сторожу или недисциплинированному солдату. Таким образом, процедуры концептуальных изменений в науке, как и её объяснительные процедуры, «институционализированы». Действительно, мы могли бы сжато изложить весь наш анализ коллективного применения научных понятий в одном афоризме «Каждое понятие – это интеллектуальный микроинститут». Этот афоризм можно использовать с тем, чтобы выделить два момента. Во-первых, он снова подчёркивает то обстоятельство, что ни одно единичное понятие или набор понятий никогда не исчерпывают всей научной дисциплины; в лучшем случае они представляют собой исторический срез длительно развивающейся инициативы. Индивидуальные понятия или семейства понятий имеют такое же отношение ко всей дисциплине, какое индивидуальные роли или институты имеют к обществу в целом. Чтобы полностью понять «историческую сущность», будь то дисциплина или общество, мы должны рассматривать не только современную структуру связей между составляющими её теориями, институтами и другими элементами, но и распространённые в ней процедуры модификации этих элементов. Коллективная передача, благодаря которой набор научных понятий получает своё профессиональное выражение, набор правил, определяющих способы объяснительного поведения, сама по себе «институционализирована» таким образом, что концептуальное обучение в науке становится сравнимым с инициативой в социальных институтах.

Предположим, далее, что мы даём процедурное истолкование научного объяснения, понятий и методов изображения. В таком случае мы сможем сделать это немедленно и выделить два следующих философских вопроса. Во-первых, предложения, фигурирующие в научных теориях, никогда (разве что косвенно) не говорят нам ничего «истинного» или «ложного» о тех аспектах эмпирического мира, к которым они применяются.

Во-вторых, такие предложения нельзя прямо подогнать под стандарты логической классификации в качестве «универсальных» или частных предложений. Все эти различные пути постановки философских проблем науки обращались к вопросам эмпирической истинности, ложности или степени вероятности теоретических принципов.

Напротив, наше собственное объяснение подразумевает, что это основное допущение совершенно неверно, так как вопросы относительно эмпирической «истинности» или «ложности» теоретических принципов не возникает в науке как таковой. Скорее теоретические термины и высказывания косвенно приобретают эмпирические содержание и значение лишь в тех случаях, когда при помощи вспомогательных идентифицирующих высказываний выявляется сфера их применения; когда же это выполнено, то в результате нужно внедрять исследуемые теоретические термины и принципы в собственно эмпирические «метавысказывания». Для теоретических предложений науки справедливо следующее: чем более строго теоретическим является данное высказывание, тем в большей степени его эмпирическая релевантность является вопросом его применимости, а не вопросом истинности. В этих случаях строго эмпирическим является скорее вопрос: «Как вообще применяется этот принцип, и при каких условиях он имеет силу?», а не вопрос: «Является ли это предложение истинным?» Действительно, в строго теоретических дискуссиях учёные вообще очень редко употребляют слова «истинное» и «ложное»; оперативный вопрос состоит в том, чтобы установить, в какой эмпирической ситуации и при каких условиях какая-либо частная теория вместе со всеми связанными с ней понятиями и методами изображения будет содействовать достижению тех целей объяснения, ради которых она была введена. Что касается второго вопроса, то в своих рабочих спорах о научных теориях учёные почти не пользуются различием, которое логики проводят между «частными» и «универсальные» высказываниями. Ближе всего к этому различию стоит оперативный спорный вопрос о том, применима ли отдельная теория «универсально» или же только в «ограниченном классе ситуаций».

Выработка научного понимания имеет два аспекта. С одной стороны, начинающий учёный учится применять общие процедуры своей науки. С другой стороны, он учится узнавать специфические ситуации, которым соответствует каждая из этих процедур. И когда он даёт полное научное объяснение какого-либо события или явления действительным, он м необходимостью применяет оба вида знания. Он может адекватно решать стоящую перед ним проблему только в том случае, если он применяет «правильную» процедуру объяснения, а также в том случае, когда он применяет эту процедуру «правильно». Один и тот же человек не всегда обладает этими двумя аспектами научного понимания. Человек с теоретическим складом ума может обладать способностью выполнять сложные расчёты или совершенно точно проследить за остальными импликациями своих моделей; однако в то же время ему может не хватать способности понимать, какие именно из этих расчётов или интерпретаций уместны в той или иной эмпирической ситуации. Напротив, человек с большими эмпирическими наклонностями может обладать способностью улавливать тонкие различия отдельных эмпирических ситуаций и понимать общее значение этих различий для теории изучаемого им предмета; однако в то же время ему может недоставать теоретического понимания, чтобы тщательно исследовать импликации, вытекающие из соответствующих расчётов или моделей. Даже самая разработанная аксиоматическая система сама по себе никогда не составит «науки», так как никакая формальная схема ничего не может рассказать нам о своей собственной эмпирической области и о сфере своего применения, а тем более гарантировать их. Точно так же никакая абстрактная общая теория сама по себе не может «объяснить» или «представить» явления природы; скорее это учёные применяют теорию,? именно так, как они это делают, и именно в тех случаях, где они её применяют, и с тем успехом, с каким они её применяют,? с тем, чтобы представить и объяснить особенности поведения классов систем и объектов, идентифицированных независимо от неё.

Таким образом, коллективные понятия любой естественной науки выводят своё значение из того, как они употребляются учёными в процессе объяснения. Фактическим это заключение уже подразумевалось в логическом афоризме Канта, когда тот заявил, что «всякое наше познание начинается с опыта». Эмпирическое знание, которое даёт нам научная теория,? это всегда знание того, что некоторая общая процедура объяснения, описания или представления может с успехом применяться в каких-либо определённых условиях.

1.3 Применение методов объяснения

Весь учебный материал, который когда-либо где-либо преподавался, авторский – известных или, увы, неизвестных авторов. Будь то схоластические истины Средневековья, реакции в ядрах тяжелых звезд или курсы МВА – все является чьим-то трудом, кто-то создал излагаемый научный материал. Природу или социум непосредственно мы не постигаем.
Причина проста: по существу, любая попытка объяснить нечто сводится к согласованию некоей условной информации с воспринимающей стороной (в случае образования – с аудиторией). Т.е. объяснение есть согласование информации с воспринимающей стороной.

При этом исторически видно, что изначально фактор согласования был один: личность субъекта, непосредственного участника образовательного процесса. В одной из наиболее архаичных форм урока (распространенного, например, в Средневековой Европе) процесс объяснения был прост: учитель объяснял старшим ученикам, те – младшим.

объяснение материал школа метод

По мере усложнения учебного материала и по мере роста его объема, необходимого для усвоения, увеличивалось и количество факторов согласования.
Так, сейчас согласование материала с аудиторией – т.е. его объяснение – происходит целым рядом способов:

1.  Разработанные курсы. Чтобы массово, из года в год, объяснять новый материал (новый для данных людей), необходимо, чтобы кто-то подумал и расставил модели избранной предметной области в той последовательности, которая наилучшим образом отложиться в сознании аудитории. Своего рода «крупноблочное объяснение».

2.  Обученные преподаватели. Для того, чтобы девятиклассников обучить периодическому закону, нет возможности в каждый класс пригласить Д.И. Менделеева. Опять-таки массово нужны специально обученные люди, которые возьмут из сторонних источников заранее подготовленный материал, пропустят его «через себя» и сделают окончательно доступным своей аудитории.

3.  Специальные учебники – «твердая копия» объяснения. Авторы пишут учебники, преподаватели пользуются ими в работе. Заметим при этом, что наличие учебника (скажем шире – учебной литературы) в изучаемом курсе сейчас стало нормой. Материал большинства дисциплин настолько сложен, что уложить его в сознании, «приручить знания» можно, только сопоставляя ряд независимых источников: устные объяснения ведущего-преподавателя, текст учебника и некоторые другие.

4.  Учебные пособия – наглядные, раздаточные, музейные, интерактивные и многочисленные прочие. Гигантская индустрия образования работает только на то, чтобы адаптировать и сделать доступной имеющуюся «где-то там» информацию для конкретных аудиторий, согласовать эту информацию с аудиториями по все большему количеству параметров.

Нетрудно заметить, что факторы согласования образуют выраженную иерархию. Дидактические системы выражено иерархичны: учебные модели объединяются в темы, темы – в курсы, курсы – в предметные области и т.п.

·  На уровне таких дидактических надсистем – курсы.

·  На уровне систем – преподаватели-ведущие (некий движущий компонент занятия).

·  На уровне подсистем-компонентов – учебники, учебные пособия, раздатки…

Также видно, что степень согласования увеличивается на каждом уровне, в первую очередь за счет развертывания факторов согласования.

Пример: в средние века основу образования в целом (над-надсистемы) составляли знания, принципиально сами по себе не применимые во внешнем мире: схоластическое богословие, философия, мертвые языки (латынь, древнегреческий и т.п.). С течением времени – и по сей день – каждая реформа образования приводила всё к большей применимости знаний: богословские языки заменяются гражданскими, соотношение теории и практики смещается в пользу практики. Параллельно, уровнем ниже, структура урока все более согласовывалась с личностью воспринимающего человека. Известно, что психика человека инертна. Для того, чтобы качественно вложить новые знания, необходимо пройти три стадии (если использовать терминологию Курта Левина) – подготовка сознания (некая «разморозка»), собственно «вкладка» (объяснение как таковое), «заморозка». Так вот, четырехэтапный урок – в современном понимании – возник только в XIX веке.

Его разработал немецкий педагог Адольф Вильгельм Дистервег, обобщив опыт большого числа немецких учителей-новаторов. В его видении классический урок стал таким: повторение (актуализация знаний) – объяснение нового – закрепление – домашнее задание. До этого уроки были одно-двух этапные. Например, объяснение + домашнее задание. Нетрудно видеть, что четырехэтапный урок более эффективен.

Почему? Именно в XIX веке человечество переживало первую яркую НТР, мир начал приобретать современные черты. Именно с ростом сложности и объема знаний возникла потребность эффективнее эти знания передавать.

В рамках настоящего Доклада рассмотрим только один уровень объяснения: уровень занятия.

Что же делать, чтобы материал был объяснен?

Согласовать материал с аудиторией можно на разных уровнях. Нетрудно догадаться, что чем больше степень согласованности, тем лучше материал объясняется. Рассмотрим подробно два уровня: структуры занятия в целом и собственно материала.

На уровне занятия: материал структурирован. Самая удобная форма – поделить материал на фрагменты, главы. Усилить эффект можно за счет объединения глав сквозной мыслью, героем, формой и т.п. Другое возможное усиление – главы не просто объединены общей мыслью, а образуют естественную последовательность.

Пример: заучить множество химических элементов трудно. Запомнить их в виде периодической системы со все возрастающей атомной массой элементов – школьная задача.

Пример: в основе классификации животных и растений – эволюция, т.е. то, кто за кем появлялся на планете. Если никакой естественной последовательности (временной, эволюционной и т.п.) нет, ее можно ввести в виде аллегории.

Пример: пятнадцать лет полиграфической фирме – пятнадцать этапов полиграфического производства.

Пример: семь шагов к финансовому успеху – семь нот – семь цветов радуги…

Пример: при обучении новых сотрудников МакДоналдс используются, например, такие аббревиатуры: ККЧД – качество, культура обслуживания, чистота, доступность. ККК – контакт, кооперация, координация. КЛН – контрольный лист наблюдений.

Следующее усиление – получить последовательность из аудитории. Скажем, учебный материал «сворачивается» в аббревиатуру, а аудитория придумывает мнемоническую фразу на эту аббревиатуру.

Пример: OBAFGKMRNS – спектральные классы звезд. Их запомнить практически невозможно, но студенты – наши и американские – в свое время придумали: «Один Бритый Американец Финики Жевал Как Морковь», и «Oh, Be A Fine Girl, Kiss Me Right Now».

На уровне излагаемого материала.

Нетрудно видеть, что минимальный акт объяснения состоит из двух слоев:

Излагаемая теоретическая модель обычно абстрактна – она представляет собой свернутый внешний опыт, иначе его не передать.

Для того, чтобы от абстракции перейти к конкретике, прибегают к примерам.

Рассмотрим пример как инструмент согласования внешней информации. Модель без примеров усваивается только в случае, если она и так знакома, если в голове обучающегося уже есть примеры. А зачем тогда тратить время на объяснение?

Количество примеров на одну модель должно быть – судя по всему – от 2 до 9. Почему? Известны два правила: Миллера и Эльштейна, описывающие оперативную память человека. Простых счетных предметов наша оперативная память готова удержать 7±2 (т.е. максимум 9), сложных абстрактных – 4±1 (т.е. минимум 3). Если примеров будет меньше двух-трех, то модель будет плохо понятна, больше девяти – избыточна.

Теперь рассмотрим 12 способов привести пример:

1.  «Нулевой пример»: неполное раскрытие темы. Неполностью можно раскрыть

o  некоторые частности – оставив аудитории самостоятельно достроить конкретное,

o  модель

o  способ

o  метод

o  группу методов

Нераскрытое остается аудитории для самостоятельного открытия. Данный прием нашел широкое применение в проблемном обучении. [2]

2.  Числовая ось (или «Оператор РВС» по терминологии первого разработчика ТРИЗ Г.С. Альтшуллера, [1]) – резкое увеличение некоего, дидактически-ценного параметра. Например, при проверке корней линейных уравнений, чтобы понять, верно найдено решение или нет, при подстановке надо взять число 1 000 000: сразу все наглядно.

3.  Пример – аналогия из жизни. Приводится пример из обыденной «кухонной» жизни. Удобно применяется при объяснении сложных «многоэтажных» теоретических моделей. Этот прием очень часто применял известный популяризатор науки Я.И. Перельман, а также известный писатель Станислав Лем.

4.  Привести много примеров, потом локально обобщить. Используется для промежуточного отдыха, смены мыслительной деятельности, подчеркивания важных моментов занятия… Обобщения могут быть на уровне модели, способа, метода, группы методов.

5.  Гуманитарный пример – из художественной литературы, истории.

6.  Пример из научной литературы.

7.  Пример из собственного опыта ведущего-преподавателя, лично решенных им задач…

8.  Пример приводят сами обучаемые.

9.  Продолжить приводить примеры вслед за преподавателем

Для способов 7–9 общим усилением будет использование инерции мышления: когда примеры намеренно уводят аудиторию «не туда». В качестве примеров – два анекдота: Что получит китаец, сложив голову тигра, желудок моллюска, чешую карпа, когти горного орла и рёв быка? Женщину! Ну у вас и идеалы! Дракона!

10.  Ученые установили, что Луна все время отдаляется от Земли. Если скорость удаления была постоянной, расчеты показывают, что более 100 млн. лет назад орбита луны была в десяти метрах от Земли. Это объясняет исчезновение динозавров.

11.  По крайней мере больших.

12.  «Пример со смещением»: на лекции по консалтингу – пример из медицины, военного искусства; на занятии по магистральным трубопроводам – из гинекологии, из ангиологии (о кровеносных сосудах) и т.п. Прием похож на аналогию: надо подобрать два объекта, похожих по функции, но отличающихся по ресурсу, на котором она реализована. И в медицине, и в военном искусстве, и в консалтинге есть анализ ситуации (в медицине еще и такой же «опрос больного»), по трубам, как и по кровеносным сосудам, течет жидкость и т.п.

13.  Антипример: когда «не получилось» и последующий разбор ошибок и типовых ошибок в особенности.

14.  Изложение одного и того же материала с разных точек зрения, позиций разных авторов, в разных моделях и т.п.

2. Методы объяснения материала в начальной школе

2.1 Проведение эксперимента в 4 классе школы №5

Объектом своего исследования мы выбрали школу №5, 4 «А» класс. В классе 27 детей. Классный руководитель – Максимова Софья Александровна.

Для проведения эксперимента мы выбрали из класса 20 детей и разделили их на две группы: экспериментальную и контрольную.

Экспериментальная группа:

1 Абильтаев Сомат

2 Байжанова Алма

3 Вернер Маша

4 Горин Сергей

5 Демин Саша

6 Есеналин Аубакир

7 Жакупова Динара

8 Зинченко Олеся

9 Ибраев Алмат

10 Крун Андрей

Контрольная группа:

1 Лесовая Вика

2 Макушева Ира

3 Нургалиев Руслан

4 Нигматулина Роза

5 Охман Саша

6 Павлюк Анжела

7 Репич Андрей

8 Сапарова Жанна

9 Тайманов Ирик

10 Устемирова Асем

Цель: выявить влияние объяснение на усвоение учебного материала.

Для решения поставленной цели, всю работу я провела с двумя группами детей: контрольной и экспериментальной. Сначала я провела беседу с классным руководителем с целью выявления, какие методы объяснения используются на уроках в данном классе. В ходе беседы я выявила, что объяснение является главной частью учебного процесса в данном классе. В ходе наблюдения я выяснила, что не у всех детей сформированы навыки восприятия и слушания.

Для выявления эффективности объяснения я использовала следующие методы: рассказ и иллюстративно-демонстрационный метод.

Рассказ – это метод повествовательно-сообщающего изложения изучаемого материала учителем, и активизации познавательной деятельности учащихся. Чаще всего он используется при изложении такого учебного материала, который носит описательный характер. В чистом виде рассказ применяется сравнительно редко. Чаще всего он включает в себя рассуждения учителя, анализ фактов, примеров, сопоставление различных явлений, т.е. сочетается с объяснением изучаемого материала. Нередко изложение новых знаний даже целиком основывается на объяснении учителя. Все это показывает, что если рассказ – это повествовательно-сообщающий, или повествовательно-информационный метод изложения знаний, то метод объяснения связан с пояснением, анализом, истолкованием и доказательством различных положений излагаемого материала.

Иллюстративные методы устного изложения нового материала учителем, как правило, сочетаются с применением средств наглядности. Вот почему в дидактике большую роль играет метод иллюстрации и демонстрации учебных пособий, который иногда называют иллюстративно-демонстрационным методом (от лат. illustratio – изображение, наглядное пояснение и demonstratio – показывание). Сущность этого метода состоит в том, что в процессе учебной работы учитель использует иллюстрации, т.е. наглядное пояснение, или же демонстрирует то или иное учебное пособие, которые могут, с одной стороны, облегчать восприятие и осмысление изучаемого материала, а с другой – выступать в качестве источника новых знаний.

Для эксперимента я выбрала урок природоведения. Проводя урок в экспериментальной группе, я использовала указанные выше методы объяснения. При этом я учитывала следующие принципы:

– эффективность применения иллюстраций и демонстраций в значительной мере зависит от умелого сочетания слова и наглядности;

– само изложение материала учителем должно быть содержательным в научном отношении, живым и интересным по форме;

– четкое определение темы нового материала и выделение тех основных вопросов, в которых надлежит разобраться учащимся.

В контрольной же группе была обозначена только тема, сам материал урока ученики должны были изучить самостоятельно

2.2 Анализ эксперимента

Проведя эксперимент в экспериментальной и контрольной группе на уроке природоведения, я получила следующие результаты:

Экспериментальная группа

Х – хорошо усвоил(-а) учебный материал

С – среднее качество понимания материала

П – плохо усвоил материал

Из таблицы видно, что большинство детей хорошо усвоили материал урока, два ученика усвоили материал со средним качеством, и только один ребенок плохо усвоил материал.

Качество усвоения материала в экспериментальной группе

Контрольная группа

Х – хорошо усвоил(-а) учебный материал

С – среднее качество понимания материала

П – плохо усвоил материал

Из таблицы видно, что большинство учеников при самостоятельном изучении материала, без его объяснения, плохо усвоили материал урока. Три ученика усвоили материал со средним качеством.

Качество усвоения материала в контрольной группе

Итак, окончив наше исследование, можно сделать следующие выводы:

– Объяснение как метод обучения на уроке необходим при изучении нового материала.

– Каждому учителю необходимо использовать при объяснении нового материала на уроке следующие принципы:

·  эффективность применения иллюстраций и демонстраций в значительной мере зависит от умелого сочетания слова и наглядности;

·  само изложение материала учителем должно быть содержательным в научном отношении, живым и интересным по форме;

·  четкое определение темы нового материала и выделение тех основных вопросов, в которых надлежит разобраться учащимся.

Заключение

Таким образом, экспериментально мы доказали, что объяснение является неотъемлемой частью учебного процесса.

Главная цель объяснения – выявление сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, механизмов действия.

Объяснение и понимание тесно связаны – это две исследовательские процедуры.

Диалог рассматривается в педагогике не только как акт общения двух лиц, он интересен отношением между интерпретатором и текстом. Задача толкователя – задавать интересующие его вопросы не автору, а литературным и историческим составляющим текста.

Интерпретатор, исходя из объективных знаний слов, их исторических вариаций и намерений автора должен понять текст и постараться внести в него новые интерпретации.

Педагогика признала единственно доступным и ценным мир человеческого общения. Мир культурных ценностей внутри него составляет язык, с помощью которого должны быть поняты и истолкованы все составляющие культуры.

Список литературы

1.  Альтшуллер Г.С., Злотин Б.Л., Зусман и др., Поиск новых идей: от озарения к технологии – Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1989.

2.  Оконь В., Основы проблемного обучения. – М.: Просвещение, 1990.

3.  Автономова Н.С. Понимание и язык. М., 1991

4.  Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1994

5.  Загадка человеческого понимания. М., 1991

6.  Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988

7.  Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995

8.  Рузавин Г.И. Методология научного исследования. М., 1999

9.  Спиркин А.Г. Философия. М., 2002

10.  Филатов В.П. Объяснение и понимание в научном познании. М., 1983

11.  Философский словарь. М., 1998

12.  Философия под ред. В.П. Кохановского Ростов-на-Дону. 2003

13.  Философия под ред. В.Н. Лавриненко М., 1998

14.  Философия. Курс лекций. Под ред. В.Л. Калашникова. М., 2001

15.  Швырев В.С. Понимание в структуре научного познания. М., 1991

16.  Энциклопедический словарь. М., 1994