Реферат: Психотерапия в рамках трансперсональной психологии

Реферат: Психотерапия в рамках трансперсональной психологии

Психологический факультет

Реферат по общей психологии

на тему: «Психотерапия в рамках трансперсональной психологии»

Санкт-Петербург

2004г.

Трансперсональная психология на сегодняшний день представляет собой одно из направлений психологии, в рамках которого в определенной степени происходит развитие и качественное преобразование идей и концепций многих школ: психоанализа, гуманистической и экзистенциальной психологии. Данный подход ставит под сомнение возможность построения какой-либо единственно верной модели психики и(или) сознания. Представители этого направления (а одним из ведущих представителей является Станислав Гроф, чьи работы «За пределами мозга» и «Области человеческого бессознательного» и положены в основу данной работы) обращают особое внимание на несовпадение с действительностью любой модели, недопустимость такого отождествления, поскольку создание моделей чаще всего служит цели упрощения понимания исследуемых процессов. Модели описывают лишь часть происходящего, представляют адекватное отображение лишь некоторых аспектов действительности, но, с другой стороны, необходимы для нормального развития науки, поскольку обеспечивают некоторый уровень определенности исходных предпосылок и способов интерпретации получаемых результатов. Однако обширный эмпирический материал, полученный исследователями в результате работы в данном направлении, лег в основу так называемой расширенной картографии психики, в соответствии с которой предполагается наличие четырех (взаимосвязанных, но различимых) обширных областей человеческого бессознательного. Различие проводится по типам переживаний, возникающих на сеансах при применении методов трансперсональной психологии (основными методами являются психоделическая терапия и холотропное дыхание) и относимых к одной из сфер: абстрактные и эстетические переживания, психодинамические переживания, перинатальные переживания и трансперсональные переживания. В данной работе я не буду приводить подробную характеристику этих областей (этот вопрос, несомненно, представляет значительный интерес, но вполне может составить самостоятельную тему для рассмотрения). Отметим лишь наиболее общие черты. Абстрактные и эстетические переживания представляют собой наиболее поверхностный уровень переживаний. Они «…не раскрывают бессознательное субъекта и не имеют никакого психодинамического значения; наиболее значительные аспекты этих переживаний можно объяснить в физиологических терминах как результат химической стимуляции сенсорных органов, отражающих их внутреннюю структуру и функциональные характеристики» ([2]). Писходинамические переживания происходят из области индивидуального бессознательного и сфер личности, доступных в обычном состоянии сознания. Они относятся к важнейшим воспоминаниям, неразрешенным конфликтам и подавленному материалу различных периодов жизни человека; большинство явлений, происходящих на этом уровне, может быть проинтерпретировано и понято в психодинамических терминах. Феноменология переживаний данного уровня в значительной степени согласуется с основными концепциями классического психоанализа. Переживания периода внутриутробного развития и момента рождения составляют основу перинатальных переживаний. Главной философской темой данного уровня С. Гроф называет сходство между рождением и смертью, «поражающее понимание того, что начало жизни есть то же самое, что и ее конец»([2]). В то же время «для человека, целиком погруженного в динамику этого уровня бессознательного, рождение может выступать как всеобъясняющий принцип» ([1], с. 119). Трансперсональные переживания включают в себя опыты пространственного и временного изменения сознания, в том числе сужение и расширение границ сознания и собственного Я, восприятие прошлого, опыты прошлых перевоплощений а опыты идентификации себя с объектами живой и неживой природы, космическими объектами.

Интересной чертой данной концепции является признание странной парадоксальной природы человека, проявляющей иногда свойства сложного ньютоно-картезианского объекта, а иногда – свойства поля сознания, не ограниченного ни временем, ни пространством, ни линейной причинностью. Такая двойственность иногда сравнивается с частице-волновой дихотомией света и субатомного вещества. В основе же подобных парадоксов лежит возможность использования различных теоретических предпосылок или, в более общем случае, возможность мыслить в рамках разных научных парадигм. Именно с господством ньютоно-картезианской парадигмы в современной науке связывают трудности применения трансперсонального подхода в психиатрии. Трудности, вызванные несоответствием между таким подходом и сформировавшейся концепцией.

В психиатрии позициям ньютоно-картезианской парадигмы соответствует классический медицинский подход, для которого свойственен поиск органических причин ментальных расстройств, а также стремление контролировать симптомы различных эмоциональных и поведенческих нарушений, этиологию которых невозможно обнаружить.

Несмотря на первоначальный успех по данным направлениям, медицинский подход в психиатрии не сумел установить органическую этиологию для заболеваний, от которых страдает абсолютное большинство пациентов: депрессий, психоневрозов и психосоматических расстройств. Более того, сомнительно продвижение в поисках медицинских причин так называемых эндогенных психозов, особенно шизофрении и МДП. Неудачи медицинского подхода и систематических клинических исследований по поводу эмоциональных нарушений дали толчок альтернативному, психологическому подходу в психиатрии, который положил начало развитию динамических школ психотерапии. С точки зрения такого нового подхода большинство случаев, так называемых внутренних болезней нужно рассматривать как выражение и отражение внутренней борьбы индивида с жизненными проблемами. Они представляют собой скорее социальные, этические и правовые проблемы, чем «болезни» в медицинском смысле.

Повышенное внимание к правильной постановке диагноза и разработке точной диагностической или классификационной системы в психиатрии представляет собой еще одно следствие медицинского подхода. Даже если психиатрический диагноз будет надежным и основательным, все же остается сомнение в его практической полезности. Совершенно очевидно, что за некоторыми исключениями поиск точного диагноза в конечном счете бесплоден из-за отсутствия согласия относительно этиологии, терапии и прогнозирования.

В медицине почти всегда есть линейная зависимость между выраженностью симптомов и тяжестью заболевания. Поэтому ослабление симптомов рассматривается как признак улучшения лежащего в их основе состояния. Терапия в соматической медицине направлена (в той мере, в какой это возможно) на причину заболевания, симптоматическая терапия применяется только при неизлечимых заболеваниях или в дополнение к основной.

Применение этого принципа в психиатрии привело к серьезной путанице. Наряду с общей тенденцией считать ослабление симптомов улучшением, динамическая психиатрия ввела в обиход различие между симптоматическим лечением и каузальным (т.е. лечением причины). Ясно, что симптоматическое лечение не решает основную проблему, а как бы маскирует ее. Психоаналитические наблюдения показывают, что усиление симптомов часто свидетельствует о серьезной внутренней работе над главной, скрытой проблемой. Новые эмпирические подходы рассматривают усиление симптомов как главное терапевтическое средство и используют мощные техники для их активизации. Наблюдения, полученные в ходе такой практики, позволяют с уверенностью предположить, что симптомы являются попытками организма избавиться от старой проблемы – и эти попытки следует, конечно же, одобрять и поддерживать.

Примером противоречий служит также тот факт, что прямые духовные переживания – ощущение космического единства, чувство божественной энергии, струящейся через тело, эпизоды смерти-возрождения, видение света сверхъестественной красоты, память прошлых воплощений или встречи с архетипическими персонажами рассматриваются как серьезные психотические искажения объективной реальности, свидетельствующие о патологическом процессе или о душевной болезни.

Роль и содержание симптомов при эмпирической терапии понимаются несколько иначе. Динамическую структуру психогенных симптомов, коренящихся в трансперсональных областях психики, лучше всего описывать через представление их в качестве компромиссных образований из защитного цепляния за рациональный, материалистический и механистический образ мира и из переполняющего осознания того, что человеческое существование и Вселенная суть проявления глубокого таинства, не вмещающегося в рамки рассудка. Как только индивид откроется навстречу переживаниям, лежащим в основе этих симптомов, новая информация о Вселенной и существовании радикально преобразит его мировоззрение. На перинатальном уровне симптомы представляют такой же пространственно-временной гибрид, связующий настоящий момент с временем и пространством биологического рождения. В каком-то смысле индивид испытывает «здесь и сейчас» словно конфронтацию с родовым каналом: эмоции и телесные ощущения, которые должны быть полным соответствием рождению, становятся, в другом контексте, психопатологическими симптомами. И такой человек переживает не текущую ситуацию и не биологическое рождение; в определенном смысле он как бы застревает в родовом канале и еще не родился.

Тот же принцип можно применить и к симптомам, включающим переживания трансперсональной природы. Единственное значительное отличие состоит в том, что для большинства из них мы не в состоянии вообразить материальный субстрат, которым они могли бы быть опосредованы. Тем из них, которые связаны с исторической регрессией, очень трудно дать интерпретацию через механизмы памяти в общепринятом смысле. Для других, связанных с трансценденцией пространственных барьеров, передачу информации по материальным каналам невозможно не только обнаружить, но часто и помыслить с позиций механистического мировоззрения.

Следовательно, то, что представляется психиатрическим симптомом, можно в самом широком смысле рассматривать как конфликт на стыке двух различных модусов опыта, в которых люди могут осознавать себя самих. Первый из этих модусов можно назвать хилотропическим сознанием: он подразумевает знание о себе как о вещественном физическом субстрате с четкими границами и ограниченным сенсорным диапазоном, которое живет в трехмерном пространстве и в линейном времени в мире материальных объектов. Переживания этого модуса систематически поддерживают некоторое число базовых предположений: материя вещественна; два объекта не могут одновременно занимать одно и то же пространство; прошлые события безвозвратно утеряны; будущие события эмпирически недоступны; невозможно одновременно находиться в двух местах и более; можно существовать только в единственной временной системе целое больше части; нечто не может быть истинным и неистинным одновременно.

Другой эмпирический модус можно назвать холотропическим сознанием: он подразумевает поле сознания без определенных границ, которое имеет неограниченный опытный доступ к различным аспектам реальности без посредства органов чувств. И здесь есть много жизнеспособных альтернатив трехмерному пространству и линейному времени. Переживания в холотропическом модусе систематически поддерживаются набором переживаний, диаметрально противоположных тем, что характерны для хилотропического плана: вещественность и непрерывность материи является иллюзией, порожденной частной оркестровкой событий в сознании; время и пространство в высшей степени произвольны; одно и то же пространство может одновременно быть занято многими объектами; прошлое и будущее можно эмпирически перенести в настоящий момент; можно переживать несколько временных систем сразу; можно быть частью и целым одновременно; форма и пустота взаимозаменимы и т.д.

Жизненный опыт, ограниченный хилотропическим модусом и систематически отрицающий холотропический, в конечном счете лишен завершенности и чреват потерей смысла, хотя может обходиться без больших эмоциональных невзгод. А выборочный и исключительный фокус на холотропическом модусе несовместим (в то время, пока такое переживание длится), с адекватным функционированием в материальном мире. Как и хилотропический, холотропический опыт может быт трудным или же приятным, но в нем нет серьезных проблем до тех пор, пока человек защищен от внешней ситуации. Психопатологические проблемы возникают в столкновении и негармоничном смешении двух модусов, когда ни один из них не переживается в чистом виде, не интегрируется с другим в переживании высшего порядка.

В таких обстоятельствах стихия внезапного перехода в холотропический модус слишком сильна, и она мощно вторгается в хилотропический модус. Но в то же время индивид противится возникшему переживанию, потому что оно, как ему кажется, нарушает ментальное равновесие или даже бросает вызов существующему мировоззрению – принятие такого опыта потребовало бы коренного пересмотра природы реальности. И такое смешение двух модусов, интерпретируемое как нарушение согласованного ньютоно-картезианского образа реальности, составляет психопатологическое расстройство.

Многие неожиданные и драматические примеры изменений на уровнях психики могут быть объяснены взаимодействием бессознательных структур, выполняющих функцию динамических управляющих систем. Самыми важными из них являются системы конденсированного опыта, которые организуют материал биографического характера, и базовые перинатальные матрицы, которые играют аналогичную роль хранилища переживаний, связанных с рождением и процессом смерти-возрождения. Можно также упомянуть здесь трансперсональные динамические матрицы, однако из-за чрезвычайного богатства и более свободной организации трансперсональных сфер им не так просто дать исчерпывающие описания.

По характеру эмоционального заряда нужно отличать негативные управляющие системы (негативные СКО, БПМ-II, БПМ-III, негативные аспекты БПМ-I, негативные трансперсональные матрицы) от позитивных управляющих систем (позитивные СКО, БПМ-IV, позитивные аспекты БПМ-I, позитивные трансперсональные матрицы). Общая стратегия эмпирической терапии заключается в том, чтобы уменьшить эмоциональный заряд, привязанный к негативным системам и наладить эмпирический доступ к позитивным. Более специальное тактическое правило заключается в структурировании заключительного периода каждого индивидуального сеанса таким образом, чтобы он способствовал завершению и интеграции бессознательного материала, с которым велась работа в этот конкретный день.

Во многих случаях внезапное и резкое улучшение в ходе терапии можно объяснить сдвигом от психологического преобладания негативной управляющей системы к состоянию, в котором человек находится под исключительным влиянием позитивной констелляции. Такая перемена не обязательно означает, что отработан весь бессознательный материал, лежащий в основе имеющейся психопатологии. Он просто указывает на внутреннее динамическое смещение от одной управляющей системы к другой. Этот процесс, который следовало бы назвать трансмодуляцией, может начаться на любом из психических уровней. Сдвиг, связанный с биографическими констелляциями, можно назвать трансмодуляцией СКО. Похожее динамическое смещение от одной доминирующей перинатальной матрицы к другой будет тогда трансмодуляцией БПМ. А трансперсональная трансмодуляция связана с управляющими функциональными системами в трансиндивидуальных сферах бессознательного. Типичная позитивная трансмодуляция имеет две фазы. Речь идет об интенсификации доминирующей негативной системы и о внезапном смещении к позитивной. Впрочем, если сильная позитивная система уже доступна, она может преобладать на эмпирическом сеансе с самого начала, в то время как негативная система будет отходить на задний план. И надо сказать, что смещение от одной динамической системы к другой не обязательно ведет к клиническому улучшению. Остается возможность того, что плохо проведенный и неадекватно интегрированный сеанс повлечет за собой негативную трансмодуляцию – смещение от позитивной системы к негативной. Для такой ситуации характерно неожиданное появление психопатологических симптомов, которые не появлялись до сеанса. Это служит указанием на то, что в ближайшем будущем для завершения гештальта необходим еще один сеанс. Другая интересная возможность – смещение от одной негативной системы к другой, тоже негативной. Внешне это внутрипсихическое событие проявляется в заметном качественном изменении психопатологии, в смене одного клинического синдрома другим. Иногда такое преобразование может быть столь резким, что в течение нескольких часов пациент переходит в совершенно иную клиническую категорию.

Трансперсональные переживания обладают огромным целительным потенциалом, превосходящим почти все из арсенала средств современной психиатрии. Каково бы ни было профессиональнее или философское мнение терапевта о характере трансперсональных переживаний, ему всегда следует сознавать их терапевтический потенциал и поддерживать пациентов, если вольное или невольное самоисследование ведет их в трансперсональные сферы.

Отражают подобные переживания «объективную реальность» или нет, все равно их терапевтическая ценность бесспорна. Терапевт, не желающий поддержать их из-за своего интеллектуального скепсиса, отказывается от терапевтического инструмента экстраординарной силы.

Таким образом, переживания психотических пациентов следует поддерживать, но не в смысле их верности по отношению к материальному миру, а как важные шаги в процессе личностной трансформации.

Есть только две категории пациентов, у которых данный подход сталкивается со значительными трудностями и может оказаться неприемлемым. Как правило, пациенты с сильными параноидальными тенденциями будут очень неподатливы; по большей части они испытывают ранние стадии БПМ-II. Любое предложение заняться глубоким самоисследованием в таких обстоятельствах равно приглашению прокатится в ад, и терапевт, делающий это, автоматически становится врагом. Чрезмерное использование проекций, нежелание владеть внутренним процессом, тенденция к цеплянию за элементы внешней реальности и неспособность к доверительным отношениям – вот комбинация условий, представляющих серьезное препятствие для эффективной психологической работы. К маниакальным пациентам трудно подступиться по другому ряду причин. Их состояние отражает неполное переживание перехода от БПМ-III к БПМ-IV. Терапевт, пытающийся применить эмпирическую психотерапию к маниакальным пациентам, столкнется со сложной задачей убеждения, что они должны отказаться от оборонительного цепляния за свою шаткую новую свободу и выполнить более серьезную работу с оставшимися элементами БПМ-III. Для многих маниакальных пациентов современное лечение с использованием солей лития будет оставаться предпочтительной терапией даже при наличии опытного профессионального руководства. Параноидальные и маниакальные пациенты плохо воспринимают эмпирический подход, и в их случаях использование внутреннего целительного потенциала психики было бы чрезвычайно утомительным делом. Иногда пациенты из других диагностических категорий могут выказывать нежелание или неспособность встретиться со своими проблемами на опыте; лучшим средством для них будет подавляющий симптомы психофармакологический подход. Но тем не менее, при благоприятных обстоятельствах активная помощь процессу и его углубление выглядят более предпочтительными. Как только симптомы мобилизованы и начинают трансформироваться в поток эмоций, телесных ощущений или ярких и сложных переживаний, важно поощрить полную самоотдачу переживаниям и подключение периферийных каналов для запертых энергий, при этом помогая испытателю избавиться от внутренней цензуры и от блокирования процесса по когнитивным убеждениям. При такой стратегии симптомы буквальным образом трансмутируют в различные последовательности переживаний и поглощаются самим процессом.

Каков бы ни были характер и сила техники, используемой для активизации бессознательного, базовая терапевтическая стратегия остается все той же: и терапевт и пациент должны доверять мудрости организма пациента больше, чем своим собственным интеллектуальным суждениям. Если оба они поддерживают естественное развертывание процесса и разумно сотрудничают с ним – без ограничений, продиктованных традиционными концептуальными, эмоциональными, эстетическими или этическими соображениями, – итоговое переживание будет непременно исцеляющим по самой своей природе. И терапевт, и пациент на время должны отказаться так же и от ожиданий и представлений о том, куда поведет процесс. Они должны стать открытыми, храбрыми и просто следовать за потоком энергии и опыта, куда бы он ни вел, глубоко веря, что процесс сам пробьет себе дорогу на благо пациенту. Всякий интеллектуальный анализ во время переживания обычно оказывается признаком сопротивления и серьезно мешает прогрессу.

Результаты применения методов эмпирической терапии рассматриваются с точки зрения эффективного взаимодействия двух модусов существования человека. Существованию личности, чей эмпирический мир ограничен лишь хилотропическим модусом, свойственна неаутентичность. Она характеризуется отсутствием подлинности, избирательным фокусом на преследовании целей и неспособностью воспринимать жизненный процесс с благодарностью. Типичными чертами в данном случае являются излишняя занятость прошлым и будущим, недостаточное осознание настоящего момента и исключительное внимание к манипуляциям во внешнем мире, связанное с крайним отчуждением от внутреннего психологического процесса. Спроецированный на социальную и глобальную ситуацию, этот модус переживания фокусирует внимание на внешних показателях и на объективных параметрах, видя в них показатели уровня жизни и благополучия. Появляется тенденция мерить качество жизни объемом материального производства и обладания, а не характером жизненного опыта и не субъективным ощущением удовлетворения. Дальнейшее развитие человека и общества по такому направлению не вселяет надежду в авторов данной концепции.

С другой стороны, человек в холотропическом модусе сознания неспособен адекватно относиться к материальному миру как к обязательной и наиважнейшей системе координат. Реальность повседневной жизни, мир твердых материальных объектов и раздельного существования воспринимается как иллюзия. Неспособность отождествиться с телесным Эго и ощущать себя отдельным существом, четко отличимым от тотальности космической сети, приводит к отрицанию основных правил, соблюдение которых необходимо для продолжения существования отдельного организма. Потеря индивидуальных границ, пространственных и временных координат, адекватной связи с реальностью представляет значительную угрозу выживанию никаких потребностей нет или они полностью удовлетворены – человек, погруженный в холотропический модус, нуждается во внимании других людей, заботящихся о его основных потребностях. Опыт холотропического сознания следует рассматривать как проявление свойственного человеческой природе потенциала, и сам по себе он не составляет психопатологии. Когда такое переживание встречается в чистом виде и в соответствующих обстоятельствах, оно может стать исцеляющим, развивающим и преобразующим. Оно может быть чрезвычайно ценным как промежуточное состояние, за которым следует процесс хорошей интеграции, но его нельзя совместить с потребностями повседневной реальности. Его ценность решающим образом зависит от ситуации, от того, как индивид способен его принять и конструктивно интегрировать.

Два модуса могут взаимодействовать так, что будут мешать повседневной жизни или же будут гармонично сливаться и усиливать жизненный опыт. Невротические и психотические явления можно рассматривать как результат незавершенного конфликта между двумя модусами, как компромиссные образования и «шум на границе взаимодействия». Прецептуальные, эмоциональные, понятийные, психосоматические и другие аспекты психопатологических явлений, проявляющиеся как непостижимые искажения логичного и приемлемого способа реагирования на существующие материальные обстоятельства, будут совершенно понятны как интегральные части холотропического гештальта, который стремится к проявлению.

В соответствии с данным подходом формулируется понятие «высшего психического здоровья» или подлинного душевного здоровья, и применяется оно к тем лицам, которые достигли сбалансированного взаимодействия обоих взаимодополняющих модусов сознания. Такие люди знакомы с этими модусами, признают их и могут использовать с достаточной гибкостью и различением в зависимости от обстоятельств. Человек подходит к повседневной реальности с предельной серьезностью, с полной личной и социальной ответственностью и в то же время осознает относительную ценность такой перспективы. Отождествление с Эго и с телом происходит по своей воле и выбору, оно не безусловно, не абсолютно и не принудительно. Уравновешенное объединение двух взаимодополняющих аспектов человеческого опыта ориентируется на жизнеутверждающее отношение к существованию. Интегральной частью здорового функционирования будет способность довольствоваться простыми и обыкновенными аспектами повседневной жизни, природой, людьми, человеческими отношениями или занятиями, а также едой, сном, физической близостью и другими физиологическими процессами тела. Такая способность ценить жизнь стихийна; она не зависит от внешних условий жизни, за исключением суровых крайностей. Ее можно почти целиком свести к радости существовать, обладать сознанием. Если человек находится в таком состоянии духа, любые другие прелести жизни – подпитывающие взаимоотношения, обладание деньгами и материальными ценностями, хорошие рабочие условия, возможность путешествовать – будут восприниматься как сверхроскошь. А когда такого отношения к жизни и такого эмпирического настроя нет, никакой внешний успех и никакие материальные достижения их не заменят.

эмпирический терапия переживание соматический медицина

Литература

1.  Гроф С. За пределами мозга. М., 1995.

2.  Гроф С. Области человеческого бессознательного. М., 1994.

3.  Гуманистическая и трансперсональная психология. Хрестоматия. /Сост. Сельченок К.В. М., 2000.