Дипломная работа: Пауперизация английского общества и государственная политика в социальной сфере в XIX веке

Дипломная работа: Пауперизация английского общества и государственная политика в социальной сфере в XIX веке

Введение

Актуальность темы. Бедность является характерной чертой любого общества. Она рассматривается как «социальное зло». Это экономическая и социальная «болезнь» каждого государства. Бедность – синоним нужды и неравенства.

Проблема нищеты была актуальна всегда, но особенно остро почувствовалась она в конце XVIII–XIX вв. Англия была одной из тех стран, где шел быстрый процесс обнищания широких слоев населения. Повышение налоговых взысканий не могли решить проблемы бедности. Казалось, что, нужда стала неподъемным грузом для правительства «туманного Альбиона». К счастью, английская общественность быстро поняла нарастающую угрозу для своей страны. Многие видные деятели стали, открыто поднимать проблему бедности, и тем самым, подталкивали государственные «умы» к её быстрейшему разрешению. Ряд социальных реформ со стороны правительства помогли сгладить острое социальное неравенство. Но это не искоренило бедность до конца. Плавно нужда перешла из века XIX в XX, хотя и не в таких значительных масштабах, а затем и в XXI тысячелетие.

Развитие техники, увеличение благосостояния население, доступность продуктов питания, одежды не сделало бедность – «привилегией» только слаборазвитых стран Азии, Африки, Южной Америки. Бедность, правда, не в таких объемах как раньше, но все-таки «гуляет» и по развитым странам. По данным, ООН, на сегодняшний день число нуждающихся составляет в мире 854 миллиона. А тех, кто постоянно недоедает и умирает или рискует умереть с голоду, – почти миллиард. От голода страдает каждый шестой ребенок в мире. До сих пор, правительство многих стран «ломает головы» как побороть бедность. Так как нужда, неравенство, голод толкает мужчин и женщин на совершение преступлений против других граждан. Грабежи, убийства, проституция, попрошайничество – все это составляющая «социального дна». Это очаг криминогенной среды, а также распространение венерических и инфекционных болезней. Пьянство, разврат, побои родителей ежегодно толкают тысячи детей на улицы, например, в России, по официальным данным, их насчитывается 2,8 млн. человек. Преодолеть бедность одна из главных задач в современном мире, в том числе и для нашей страны. Обращение к историческому опыту европейских предшественников в деле развития социального реформирования, созданию сети благотворительных и исправительных учреждений, может помочь не только приблизиться к идеальной модели общества, без деклассированных и морально разложившихся элементов, но и избежать некоторых ошибок. Все эти знания будут иметь положительное значение, как для теоретического, так и для практического преобразования в современном мире.

Что касается степени научной разработанности, то изучение нищеты конца XVIII–XIX вв. одна из труднейших исследовательских задач в истории. Связано это, прежде всего «со скудностью документальных источников, многие из которых отражают пренебрежительное отношение к толпе, власти имущих в XIX веке» (64; 8). Такая интерпретация была предопределена ценностной системой протестантизма, которая провозглашала – трезвость, трудолюбие, бережливость, преуспевание в делах, «все это перекликалась с идеей личной ответственности за материальное положение» (39; 33). В XX веке проблемы бедности, зачастую изучалась в контексте чартистского движения. При этом практически не обращалось внимание на быт и нравы низов. Можно сказать, что преобладающим типом исторических исследований становится «сюжетная» или «казуальная» историография. Смысл её в том, что небольшие по объему частицы информации по интересующей на теме, включены в обширные работы, посвященные другим проблемам. Например, народным движениям XIX века или развитию социальной помощи в странах Европы.

Многие исследовательские работы конца XIX – начала XX вв. до сих пор хранят в себе ценный фактический, статистический материал и свидетельства современников. Одним из примеров, может служить работа Дионео «Очерки современной Англии», написанная в 1903 году. Автор приводит различные теории на происхождение и развитие нищеты в Англии. Все выводы подтверждаются примерами очевидцев, статистическими материалами, отрывками статей из газет, полицейскими отчетами и т.д. В работе имеется много сравнительных таблиц, для наглядного восприятия прочитанного, например, прожиточного минимума разных слоев населения Англии, смертности, веса и роста детей и т.д. Дионео дает яркое описание уровня медицины того времени, пьянства, образования и сравнивает все показатели между различными регионами Великобритании.

К этому же периоду относится исследовательская работа Гернета М.Н. «Социальные факторы преступности». Автор с точки зрения уголовного права, рассматривает общественную обстановку в Европе XIX века, своим вниманием он не обходит и Англию. Гернет пытается понять и проследить, почему те или иные возрастные и половые группы населения совершают разного рода преступления, какой их основой мотив. Автор приводит в качестве примера много статистики: число обвиненных в кражах, убийствах; число преступлений совершенных несовершеннолетними; количество преступлений совершенных мужчинами и женщинами в отдельности и т.д. «Значение бедности как фактора преступности, мы можем проследить по условиям жилищ, неурожаев и цен на необходимые для жизни продукты» (44; 53).

Женщину как источник преступности и проституции рассматривает в своем исследовании итальянец – Чезаре Ломбразо. Его работа была написана в 1902 году. Ломбразо исследует психологическую сущность женщины. В его работе можно найти ответы на следующие вопросы: чем вызваны случайные и систематические проявления жестокости у женщин; что заставляет заниматься женщину проституцией; отношение проститутки к своим детям и др. Все его теории подкреплены жизненными примерами, которые были взяты из повседневной жизни европейских стран, в том числе и английской обыденности.

Как уже упоминалось выше, авторы советского периода рассказывают о тяжелых бытовых условиях, низком заработке, отсутствием медицинского обслуживания низов общества, в контексте народных движений, в частности, чартистского, например, одними из таких авторов были: Кертман Л.Е., Резников А.Б. и др.

Лишь немногие из советских исследователей старались подробнее вникнуть в повседневные проблемы разных слоев населения, в том числе пауперов. Ерофеев Н.А. изучал народную эмиграцию и классовую борьбу в Англии. Автор подробно описывает, как приезжие в Англию ирландцы, в поисках «лучшей доли», быстро пополняли население трущоб. Да и сами жители «туманного Альбиона» гонимые нуждой, голодом, унижением, покидали свою страну. Социальную историю Великобритании (социальный состав, экономику, культуру, идеологию) описал в своей книги «Социальная история Англии», Тревельян Дж.

С 80–90х гг. XX века увеличивается интерес к повседневной жизни различных слоев общества. В результате это повлияло на всплеск нового изучения бедноты. Появляются работы: Валлича Э.И. «Законы о бедных в английской публицистике конца XVIII века и теория нищеты Ч. Холла»; Добренькова В.И и Блинова А.О. «Социолого-исторические взгляды на бедность»; Элкок П. «Создание бедности». Во всех этих исследованиях приводятся различные теории на происхождение нищеты в Англии, выдвигаются концепции видных экономистов, философов, ученых.

Отношение к бедности в восприятии англичан в новое время показано в статье Барловой Ю.Е, написанной в 2008 году. Автор старается показать восприятие бедноты через английских художников. В качестве доказательства своих высказываний, она предоставляет читателю визуальные источники: картины, карикатуры, наброски рисунков, а также использует художественные произведения, впечатления очевидцев и английский народный фольклор, например тексты из песен: «На свете счастлив тот бедняк с его простой любовью, кто не завидует никак богатому сословью» (39; 33)

Несмотря на повышенный интерес к истории повседневной Англии, проституции, образования и социальной помощи, нет исследований, которые раскрыли бы жизнь «социального дна» со всех сторон. Это можно связать с малочисленностью доступных нам источников, а также отсутствием русского перевода многих английских исследований по данной проблематике, например, таких авторов, как Эдена Е.М., Лэнсли С, Мака Дж. и других.

Главной целью дипломной работы является проведение исторической реконструкции повседневной жизни «социального дна» английского общества XIX века. Для достижения поставленной цели следует решить ряд задач, во-первых, следует дать характеристику «социальному дну» и определить какие группы населения являются его составляющими, а также выявить какие социальные, экономические, политические и другие факторы влияли на увеличения числа пауперов в английском обществе в XIX веке. Во-вторых, рассмотреть основные стороны жизни людей в условиях трущоб. В-третьих, показать основные беды и пороки «социального дна», и, в-четвертых, рассмотреть какие меры предпринимали государство и английская общественность по решению возрастающей социальной проблеме бедности.

Объектом является «социальное дно» как часть английского общества, а предметом повседневная жизнь «социального дна» Англии XIX века.

Новизна темы и практическая значимость дипломной работы. Новизна темы обусловлена, прежде всего, отсутствием единого научного труда, в котором были бы рассмотрены все проблемы и стороны жизни «социального дна» Англии. В работе делается упор на взгляды и произведения английских писателей, экономистов, свидетелей событий происходивших в это время в Англии. А также, делается попытка систематизации и обобщения всех уже имеющихся по этой проблеме знаний. Практическая значимость, заключается в том, что материал, полученный в ходе исследования, может быть использован на основных и факультативных курсах в средней общеобразовательной школе.

Методологическая база исследования. В методологии истории выделяют общенаучные и специально-исторические методы. Общенаучные методы как таковые необходимы на теоретическом уровне исторической науки. Применительно же к конкретным историческим ситуациям их используют с целью разработки специально-исторических методов, для которых они служат логической основой.

Специально-исторические методы исследования представляют собой различное сочетание общенаучных методов, адаптированных к особенностям исследуемых исторических объектов. При написании работы был применен принцип историзма, позволяющий рассматривать изучаемые события в некой эволюции, начиная от затруднительного положения бедноты в начале XIX века и заканчивая его улучшением в конце века, в связи с проведением ряда социальных реформ. Метод ретроспективы позволяет определить степень влияния отдельных личностей и событий прошлого на улучшение жизни социальных низов. Историко-сравнительный метод помогает сопоставить позиции различных авторов и на этой основе сделать выводы, а также использовался при сравнении различных позиции английского общества, по вопросам улучшения бедственного положения большей части населения. Историко-системный метод, который в последнее время, получает все большее распространение в практике научно-исторического исследования, это связано с углублением анализа целых общественно-исторических систем, раскрытия внутренних механизмов их функционирования и развития. К тому же, все исторические события имеют свою историческую причину и функционально взаимосвязаны между собой. Это непосредственно относится и к данной работе, т. к. положение беднейшего слоя населения повлияло на дальнейшее реформирования разных сфер жизни всего общества.

Территориальные рамки работы ограничены Англией XIX века, эта страна является, своего рода, классическим примером, когда с развитием капиталистических отношений, усугубляется социальное расслоение общества на богатых и бедных. А нищета и нужда становится массовым явлением широких слоев населения. За хронологические рамки возьмем весь XIX век. В начале века многие страны мира, в связи с промышленным подъемом, столкнулись с проблемой бедности, в том числе и Англия. В течение всего века английское правительство делает попытку сократить число пауперов с помощью ряда социальных реформ: «Закон о бедных», «Закон о начальном образовании», «Закон об общественном здравоохранении» и др. Т.о. уже к концу XIX века намечается значительное улучшение положение широких масс населения.

Источниковедческая база. Следует отметить, рассматриваемые нами хронологические и территориальные рамки значительно хуже обеспечены для нас доступными источниками. Большая часть материала: полицейские, тюремные, судебные протоколы; приходские книги; списки налогоплательщиков; записи оказания общественной помощи; приходские книги регистрации рождения и смерти – все это, в большей части, не является для нас доступным. Многие из них находятся в местных хранилищах в Англии. Одни из них не классифицированы, другие же погибли в пожарах, от воды или просто от небрежного обращения. Что касается, судебных протоколов о ссылке и каторге, то многие из них были уничтожены специально, т. к. некоторые желали скрыть непривлекательное прошлое своих предков. К тому же, пожар в 1834 году уничтожил практически все парламентские петиции. В данной работе будет идти речь об опубликованных и сохраненных до нашего времени источниковедческих материалах, которые широко входят в научно-исследовательский оборот.

Основной группой источников, использованных в работе, являются произведения художественной литературы, которые отражают современную действительность Англии XIX столетия, это произведения таких авторов как, Бронте Ш., Гринвуд Дж., Диккенс Ч., Теккерей У. Эти люди были очевидцами бедственного положения широких масс английского общества, а некоторые сами побывали в роли бедняка. Кроме того, были применены экономические и политические сочинения, таких авторов как Мальтус Т.Р., Маркс К. и Энгельс Ф. В их работах, выдвигаются собственные оценки и суждения авторов по поводу общественного устройства. К документам личного происхождения можно отнести «Письма русского путешественника» Карамзина Н. В книге, он делится своими личными впечатлениями по поводу путешествия по Европе, в том числе и Англии. Также, в работе представлены статистические материалы, показывающие нам, например, вес детей различных групп рабочих классов, рост детей различных групп рабочих классов, число несовершеннолетних преступников. Имеются источники официально-документального характера, например, Закон о заговорах и защите собственности, Закон о начальном образовании. 1870 г., Закон об общественном здравоохранении и др. Источники политического характера представлены в виде: программы английской социал-демократической федерации, программы Независимой рабочей партии, речью Стивенса на митинге в Ньюкестле-на-Тайне и др.

Структура дипломной работы. Работа состоит из введения, основной части, заключения, а также списка изученных источников и литературы и приложения. Во введении указывается актуальность разрабатываемой темы, определяются объект и предмет, хронологические и территориальные рамки исследования. Введение содержит историографию вопроса и анализ используемых в работе источников, степень ее разработки в отечественной и зарубежной науке. Также во введении указываются цель и задачи исследования, методологические основы и обоснование выбора методов исследования, научная новизна, практическая значимость и структура дипломной работы. Далее идет основная часть, в которую входят четыре главы.

Первая глава дает характеристику положения и причины увеличения бедности в Англии, а также раскрывает значение термина «социальное дно».

Во второй главе идет разбор основных пороков «социального дна». Глава имеет четыре части. Первая, посвящена выживанию детей на улицах. Вторая – воровству. Третья – алкоголизму. Четвертая – проституции.

Третья глава посвящена жизни в условиях трущоб, она также как и предыдущие главы поделена на три части и рассматривает: жилищно-бытовые условия; здравоохранения и смерть как обыденное явление; религию и образование.

Четвертая глава рассматривает основные меры государства и английской общественности по решению социальной проблемы. Глава поделена на три части: впервой, идет речь о «Законе о бедных» и работных домах; во второй, рассказывается об общественной благотворительности; третья, посвящена тюрьме – как государственному исправительному учреждению.

Заключение содержит в себе выводы, сделанные в процессе исследования данной темы соответственно поставленным целя и задачам.

1. Пауперизм как массовое явление английского общества XIX века

В XIX веке европейское человечество оказалось перед реальной и нарастающей опасностью – бедность, голод, нищета. Эти проблемы издавна сопровождали человеческое общество, но переход к индустриальному обществу, развитие капиталистических отношений придали этим социальным бедствия невиданные ранее масштабы. Особенно остро эти проблемные ситуации проявились в Англии.

Население «туманного Альбиона» жило и трудилось в основном на земле. Лондон оставался единственным по-настоящему крупным городом. В течение столетий перемены происходили настолько медленно, что были почти незаметны. Большинство людей воспринимали свой образ жизни как часть неизменного традиционного уклада и не осознавали, что промышленная революция поставила их страну на новый этап развития. К ранней индустриализации страны большинство английского населения не было готовы. Замена ручного труда машинным тяжело сказалась на населении. Промышленная революция связана не просто с началом массового применения машин, но и с изменением всей структуры общества. «Появился социальный слой пауперов, как следствие усиливающейся нисходящей мобильности» (63; 23). Большие группы населения не могли адоптироваться к новшествам в жизни страны. Так формировалась, а постепенно укреплялось английское «социальное дно», которое продолжительное время было отвергнуто появившейся новой торгово-промышленной элитой. Тысячи людей столкнулись с проблемой выживания.

«Социальное дно» – это условное обозначение совокупности людей, которые в силу ряда причин оказались за пределами условий и норм жизни. Римашевская Н.М. выделяет несколько категории людей, попадающих под этот термин: во-первых, это нищие, открыто просящие подаяния, во-вторых, люди лишившиеся жилья, в-третьих, беспризорные дети, которые потеряли родителей, либо убежали из дома, в-четвертых, люди, ведущие аморальный образ жизни (воры, убийцы, проститутки). В данной дипломной работе, мы будем пользоваться именно этой классификацией. Как считает, Римашевская: «Представители «социального дна» имеют сходные черты. Это люди, находящиеся в состоянии социальной эксклюзии, лишенные социальных ресурсов, устойчивых связей, утратившие элементарные социальные навыки и доминантные ценности социума. Многие прекратили борьбу за существование» (62; 23). Кроме того, характерной чертой этих групп является то, что между ними нет жестких граней: проститутка может быть нищей, беспризорник – вором и т.д. Опуститься на «дно» помогает бедность, безработица, экономическая и социальная нестабильность в стране, несбыточность надежд, а также не адаптация иммигрантов к новым условиям жизни.

Все эти черты, в связи с промышленным переворотом, были присущи английскому обществу XIX столетия. Промышленные кризисы 1825–30х гг., 1836–40х гг., породили значительную безработицу, выбросили десятки тысяч рабочих рук, для других рабочих была урезана заработная плата, которая не соответствовала даже минимальному уровню жизни. Это легко проследить по средней номинальной заработной плате, стоимости жизни и реальной заработной плате с 1827–1849 гг. (31; 8) (см. прил. 1). Безработица породила еще в 1820-х гг. целые ряды рабочих бунтов в различных городах Англии. Например, в начале XIX века группа английских рабочих, которые именовали себя луддитами, разрушали машины. Они считали, что промышленный переворот угрожает опасности остаться без работы. «Действия мятежников отличались необычайной согласованностью, конспиративностью и организованностью. Сигнализация была хорошо налажена и удачно расположена. Все попытки поймать виновных обычно терпели неудачу» (24; 80). Самым знаменитым социальным и политическим движением в конце 30-х гг. стал Чартизм. Но не только индустриализация Англии виновата в обнищании огромных масс населения.

Другой важной причиной бедственного положения населения были наполеоновские войны периода 1800–1815 гг. За это время было убито 311806, в результате, многие семьи остались без кормильцев, а «300 тысяч демобилизованных солдат и матросов вынуждены были искать работу и пополнять и без того уже большую армию безработных» (56; 304).

В начале XIX века резко увеличивается приток иммигрантов, из различных частей Великобритании в Лондон. Люди в поисках работы, лучших условий для жизни покидали свои родные места. «Гонимые голодом, нищетой, угнетениями и рабством, к которому привели аристократы, своих несчастных подданных» (49; 152). Это привело к тому, что в первой половине XIX века численность населения Лондона увеличилась в два раза. В деревнях крестьяне уже не могли прокормить свои семьи, главной причиной было огораживание лендлордами большей части земли. Выходом для многих крестьянских семей стал побег в город, как отмечает Поулсен Н, «с 1770 по 1830 гг. английское крестьянство лишилось 6 млн. акров общинной земли, в результате чего многим крестьянам пришлось вести нищенское существование» (58; 202). К сожалению, не многие смогли легко адаптироваться к городской жизни, тем более в таком большом городе как Лондон и быстро прибавлялись к числу безработных. Много иммигрантов было и из Ирландии. По статистическим данным, приведенным в работе Вебба, «голод заставил эмигрировать из Ирландии 250–330 тысяч человек за период с 1847–1850х гг.» (42; 54). Следовательно, быстрый процесс урбанизации обострял большое количество социальных проблем, тот же Вебб отмечает, что в Лондоне 300 тысяч людей живут в состоянии крайней нужды.

Слегка облегчало ситуацию эмиграция англичан в другие регионы мира, гонимых нуждой и нищетой из родной страны. В основном движение происходило в места, где преобладающими были английские традиции, например, в Канаду, США, Австралию, Новую Зеландию. «Из Англии выезжали люди, у которых нет никого имущества, кроме рук» (49; 153).

Голод большинства населения был вызван и неурожаями, на которых решили подзаработать землевладельцы. В 1815 году были введены высокие пошлины на привезенный хлеб. Постепенно ввоз хлеба из других регионов прекратился, а цены на английский, резко возросли. Это не могло не отразиться на народных массах. «Еще в 1795 году, низшим прожиточным минимум на семью из четырех человек приходилось 7,5 галоннов хлеба, а в 1831 – это количество уменьшилось до 5. Большинство населения в довольно скором времени перестают потреблять мясо, хлеб, эль и начали питаться картофелем и чаем» (56; 309).

Кроме того, государство обложило налогами многие предметы быта, как говорил английский народ: «Налогом обложили все: что мы едим, одеваем, слышим, чувствуем, на тепло, на свет, на движение…» (49; 180). На самом деле, налоги были введены на многие предметы потребления, в частности, на ткани, свечи, стекло, пиво, сидр и т.д.

Вот, что писал о сложившейся в то время ситуации журнал «Горгон»: «Люди должны любить свою родину за то, что она их кормит и одевает, за то, что её законы обеспечивают им защиту и безопасность. Англия страна трущоб, наглой и тиранической аристократии, жадного и лицемерного духовенства» (49; 189).

В связи со сложившейся ситуацией в стране, низкой заработной платой, безработицей, высокими налогами, ценами на хлеб, большинству населения не хватало денег заплатить за ренту, купить продукты питания и первой необходимости. Например, плата за квартиры происходила каждую неделю по субботам, те, кто не смогли заплатить, тут же оказывались на улице. Энгельс приводит некоторые данные о стоимости снимаемых квартир. «Квартирная плата в домах у Друри-Лейн взимается: за 2 комнаты в подвале – 3 шил. в неделю, на первом этаже – 4 шил., на втором 4 ½ шил., на третьем – 4 шил., а под крышей – 3 шил.» (36; 250).

Большая часть населения, а тем более пауперы, из-за высокого имущественного ценза не могла участвовать в выборах. Как говорил Гайдман Г.М. «Ни в одной стране мира правовой механизм, так не подчинен непроизводственному классу, и обманутый народ не лишен права голоса и подлинного представительства» (5; 126). Т.е можно сказать, что огромная часть населения Англии были полностью бесправны.

Ещё исследователи XIX пытались выяснить причину, почему столь широкое количество бедных терпит нужду, одним из них был Раунтри. Он ходил по бедным районам и проводил опросы у местного населения, основные его выводы заключались в следующем: «на первом месте семья терпит нужду из-за низкой заработной платы – 51,96%, на втором, из-за многодетности – 22,16%, на третьем, причина в смерти кормильца – 15,63%, на четвертом, недееспособность кормильца, в случае болезни, инвалидности, старости – 5,11%, на пятом, потеря работы – 2,31%» (46; 498). Таким образом, можно сделать вывод, что основная нужда большинства семей заключается в низкой заработной плате и многодетных семьях, которые не могут прокормить себя из-за недостатка материальных средств. Такие семьи не в состоянии израсходовать ни пенса. Они не могут пойти в театр, купить книгу, написать письмо. Они не в состоянии сделать сбережений. У детей нет карманных денег, игрушек, новой одежды.

Таким образом, из-за перечисленных выше причин, огромная часть населения становилась пауперами. Несмотря на увеличивающиеся с каждым разом налоговые отчисления в пользу бедняков ситуацию не решали. Поэтому для имущих, бедняк означал в то время, дополнительные и ощутимые траты из собственного кармана. «Нищий не может диктовать условий, он должен их принимать. Принимать то, что ему дается» (28; 37). Именно такого мнения придерживалась большая часть аристократических кругов.

В 1795 году общая сумма собранных налогов составляла 2 500 000 фунтов, к 1815 году она возросла до 5 400 000, а к 1832 до 7 000 000. Многие современники считали нищету чем-то естественным, причем нуждающимся не считался тот, кто пребывал на грани нищеты. «Если бедняк обеспечивал себе прожиточный минимум, то это означало, что он хорошо питается и живет в нормальных бытовых условиях, таких называли «независимыми бедными»» (41; 16). Дизраэли был первым, кто увидел всю проблему нищеты, увеличивающейся с каждым разом все больше, он был не согласен с теми политиками, кто предлагал бороться с нуждой отменой ввозных пошлин на продукты: «Нужна последовательная политика. Во времена потопа Англии не угрожала такая опасность, как нищета» (55; 132).

Постепенно проблемы нищеты стали более явными для высших слоев Англии. Но решение этого вопроса виделось многим по-разному. Одни видели улучшение ситуации, в раздачи неимущим средств существования, предоставив им возможность арендовать земли на неогороженных участках. Пауперы, по их мнению, это «жертвы социального неравенства и огораживания, а пороки нищеты происходят из-за условий жизни, и не являются врожденными» (41; 28). Таких идей придерживались, например, Холл, Девис, Плейс. Другие же считали, что рост нищета имеет не объективные, а субъективные причины. А, помогая бедным, имущие помогают разлагать общество. «Бедность-это индивидуальная судьба человека и она предопределена неспособностью человека к борьбе за существования» (47; 163). Например, сторонником таких взглядов был Кром, Мальтус. Экономист Мальтус считал, что бедность – неизбежное следствие перехода от традиционного к индустриальному обществу. Заключение браков между неимущими должно быть запрещено, т. к. тем самым на нужду обречены не только родители, но и их потомство, а это усугубляет бедственное положение всего общества. Не зря, говорил Дизраэли, что «Англия разделена на две нации, между которыми нет общения и взаимопонимания, которые не осведомлены о привычках, мыслях, чувствах друг друга, словно они живут на разных планетах» (32; 3).

Но голод, в связи с высокими ценами на продукты питания, при низкой заработной плате, высокие цены за аренду квартиры, непосильные налоги для большинства населения гнали огромную часть населения на улицы. Нужда и холод заставляли людей любимым способом зарабатывать деньги, порой далеко незаконными. Практически каждый 16 житель Лондона считался паупером.

Таким образом, непосильные налоги, увеличение цен на продукты питания, ренты и товаров первой необходимости. Огромное количество не нашедших себе работу инвалидов, демобилизованных солдат наполеоновских войн и мигрантов, которые не смогли адоптироваться к новым условиям жизни. Промышленные кризисы, низкие заработные платы, да к тому же отсутствие политических прав у большинства населения, не могло не отразиться на широких слоях общества. Наряду с богатством росла и бедность. Экономическая, политическая ситуация в стране заставила многих невольно опуститься на «дно социальной лестницы»

2. Пороки «социального дна»

2.1 Дети улиц. Выжить любой ценой

В XIX век, Англия одна из мощных промышленных, военных и торговых держав мира. Но, несмотря на это, «мастерская мира» не в силах была справиться с внутренним врагом, все возрастающей бедностью. «Такого количества самоубийств, уголовных преступлений, такой массовой безработицы, голодных, бродяг не было не в одной стране» (40; 5). Лондонские трущобы, по условиям существования, уступали лишь работным домам, которые были воссозданы в 1834 году. По Лондону слонялись два типа беспризорных: имеющие дом и бездомные, «между ними такое же различие как между дворовой и уличной собакой, не знающей конуры, кроме водосточного желоба» (40; 9).

Нищета толкала сотни людей зарабатывать деньги любыми возможными способами, женщины шли на панель, мужчины воровали, в таких условиях зачастую дети становились для своих родителей лишней обузой. С самого своего рождения ребенок учился выживать в нечеловеческих условиях – в мире разврата, алкоголизма, хамства, антисанитарии, голода, холода и т.д. Не удивительно, что дети ходили часто голодные, грязные, имели болезненный вид, глаза их часто были красные и гноились. Несмотря на то, что Викторианская эпоха привнесла более чуткое отношение к детям, но дети трущоб продолжали испытывать на себе пренебрежение и дурное обращение. В течение всего века практиковались жестокие порки, которые ощущал на себе ребенок. Кроме того, условия жизни в дурных жилищах развращали ребенка с самого раннего детства. Что он видит здесь? Потемки угла темной, переполненной жильцами комнаты, не настолько темны, чтобы скрыть от ребенка картины грубого пьянства и открытого разврата. Каждый раз он слышит ругань и нецензурную брань и усваивает ее в совершенстве ранее, чем узнает первую букву азбуки. Грязные улицы бедных кварталов, где играет этот ребенок, не дают ему ничего нового, чего он не видел бы у себя дома, a богатые роскошные улицы только еще ярче и сильнее дают чувствовать сознанию подрастающего всю пропасть между его положением и классом богатых. Т.о. Не удивительно, что ребенок, выросший среди дурных примеров скверных жилищ, пойдет по пути преступления, будет пьянствовать, устраивать драки, красть и пр. Как писал Диккенс: «С одного взгляда понятно, кто из этих детей, рожден и вырос в забросе и пороке, кто не знал детства, кого никогда не научили радоваться материнской улыбке и бояться нахмуренных бровей отца. Им не известны ни детские ласки, ни детское веселье. Они сразу вступают в суровую жизнь со всеми ее невзгодами, и потом уже почти безнадежны попытки тронуть их сердце напоминаниями … которые могут хотя бы на миг пробудить добрые чувства. Что проку говорить таким, о родительской заботе, о счастливых днях детства. Им толкуют про веселье в кабаках, голод, улицы, нищенство и побои, полицейский участок» (8; 49).

В 18 лет ребенок считался вполне самостоятельным человеком, с этого времени уже не родители должны были заботиться о его содержании, а наоборот. Матери одиночки родившие ребенка старались избавиться от него, т. к. они понимали, что в тяжелых условиях трущоб обрекают не только себя, но и родившееся чадо на голодную смерть. Мало, кто из таких матерей решался единолично воспитывать дитя. Многие предпочитали либо умертвлять ребенка до его рождения, либо подкидывали в работные дома. Так, Дионео описывает один из случаев, когда «в одном из сараев Лондона из-под тряпки высовывался высохший трупик какого-то уродца – ребенка с огромной головой. Публика протягивала руки и нюхала трупик» (46; 525). Также мотивом выкидыша являлось большое число детей в семье, когда прокормить еще одного нахлебника семья была уже не в состоянии. «Мысль об аборте кажется вполне естественной: к чему увеличивать число бедняков на свете еще одним существом? Так рассуждали матери, которые любят своих детей и, вероятно любили бы и это имеющее родиться дитя, если бы оно своим рождением не ухудшило их материальное положение» (54; 78).

Дети обычно рождались больными, не редки были и явные физические отклонения. Согласно медицинскому освидетельствованию, которое приводит Дионео, в своей работе – 2,8% из беднейших семей имеют отличное здоровье, 51,6% – плохое. Дети с плохим здоровьем обычно калеки, зачастую становятся ими в течение первых лет жизни, т. к. они часто предоставлены сами себе и причиняют себе вред либо предметами быта, либо кипятком. Дети должны были посещать образовательную школу, но голод зачастую заставляет вместо уроков идти на поиски заработка. Как пишет Брандис: «Я не знаю точно, откуда, получены эти сведения, но в настоящее время признано, как факт, что в пределах Лондона бродят ежедневно как летом, так и зимой до 100 тыс. мальчиков и девочек без присмотра, пищи, одежды и занятия. Превосходная кандидатура для работного дома, тюрьмы, ссылки» (40; 9). Дети заработать себе на пропитание могли несколькими способами.

Во-первых, законным способом. Можно было пойти работать трубочистом, лаятелем, т.е. зазывом покупателей в лавки с товаром, либо можно было работать на фабрике. Это были одни из популярнейших детских профессии. В трубочисты, нужны были маленькие, худенькие мальчики, условия недоедания многих как раз помогали соответствовать этим параметрам. Эта работа была очень трудной. В «Маленьком оборвыше» Гринвуд описывает все прелести и недостатки этого вида заработка. «Ученики жили очень недолго … они беспрестанно менялись, или убегали» (6; 90). Но плюсами этого занятия было проживание в доме хозяина и получение еды.

Широко использовали детский труд на фабриках. Ловкость и выносливость ребенка пользовалась большим спросом. С 7 до 14 лет детей брали в ученичество. Мастера обычно одевали учеников, обучали и устраивали в ученические дома при фабриках. Как признается один из главных героев в «Маленьком оборвыше»: «Конечно же, не легко работать, но хоть прятаться и бояться всякого сторожа не надо, получаю 18 пенсов в неделю и живу в рабочей казарме» (6; 131). К детям приглашались надсмотрщики, их целью было заставить детей работать больше, т. к. они сами получали тем больше, чем больше продукта они выбивали из них. Естественно, что с детьми обращались порой жестоко. «Опекунские комитеты часто сами направляли детей на фабрики, т. к. это освобождало их заботиться о пропитании детей» (61; 28). К примеру, детей в возрасте 6–10 лет использовали исключительно на производстве спичек. Не случайно в 1833 году был подписан акт по, которому «с 1 января 1834 года было незаконно использовать на любой текстильной фабрике, кроме предприятий по изготовлению шелка детей, которым не исполнилось 9 лет» (1; 385). В 1875 году выходит «Закон о заговорах и защите собственности», который постановляет: «Если какой-либо хозяин, обязанный по закону обеспечивать своих учеников необходимой пищей, одеждой, медицинской помощью и жильем, преднамеренно и без законных оснований отказывает им … за это хозяин имеет уголовную ответственность и карается штрафом в размере не более 20 фунтов» (16; 125). Действие этого закона мы можем проследить в книге Гринвуда, когда один из мальчиков трубочистов травмировал себе спину при работе и уже несколько месяцев не в состоянии чистить трубы. При этом он продолжает жить у хозяина, т. к. между ними был заключен трудовой договор. При не соблюдении этого договора, хозяина подвергнется наказанию. «Тоббиас (прим. имя героя) оставался без дела, но хозяин все-таки обязан был кормить его до истечения 7 лет, срока, обозначенного в контракте» (6; 101). Т.О. дети ради крыши над головой и пропитания готовы были идти на любую работу.

Вторым видом заработка денег было попрошайничество или воровство. Часто можно было встретить детей, занимающихся на улице пением или игрой на музыкальном инструменте, хотя это и считалось преступлением против общественности и каралось тюремным заключением. Но английского нищего мальчика или девочку не так легко можно было поймать на попрошайничестве, «они носили с собой запас мелкого товара: иглы, нитки и т.д. и когда приближался полицейский, тотчас выкидывал перед собой все свое имущество и объявляли себя честными торговцами. Когда же таких нищих ловили и вели к судье, тот, как правило, не был строг к безобидному попрошайке и нищий снова оказывался на улице» (57; 2).

Заброшенные дети, либо выросшие без присмотра родителей, часто становились преступниками, и после первого же наказания воровство становилось уже привычкой. Некоторые с детства были не приучены к работе, другие подражали своим родителям, которые жили воровством. Со временем, путем упражнений, малолетние карманники становились настоящими, профессиональными ворами. Для других, на путь воровства, заставляла идти сезонность работы, т. к. в некоторые периоды времени, например усилившихся экономических или промышленных кризисов было выкинуто на улицу сотни безработных. Желание выжить, и заставляло ещё вчерашних маленьких рабочих вставать на путь воровства. Т.о. ребенку с раннего детства приходилось подстраиваться под взрослый мир. «Когда работы не хватало для нашего пропитания, мы воровали» (6; 48) – признается главный герой «Маленького оборвыша». Именно такие ещё «несмышленые» воришки часто попадались на грабежах, это объясняется детским возрастом, не обладающим физической силой для отпора полиции, отсутствие хитрости, а в чем-то еще имеющаяся наивность в силу своего возраста. Англия занимала первое место в Европе по количеству несовершеннолетних преступников. (44; 31) (см. прил. 2). Особенно, большое количество преступлений приходилось на незаконнорожденных детей и сирот, это объясняется трудностью их выживания. Малолетки занимались в основном карманными кражами на улицах города и кражей продуктов на рыночных площадях, «тут и там шныряют они по карманам… ловкие воришки, подкравшись сзади, очищают карманы зевак» (33; 21). Поэтому малолетние воришки носили в основном мешковатую одежду, частенько, на размера два – три больше своего, именно туда можно было больше и незаметнее натолкать украденное. Как считали уже закоренелые воры: «Возиться с какой-нибудь грязной и физической работой, при этом необходимо трудиться весь день как лошадь и ходить в грязи на фабриках с самого утра понедельника и до позднего вечера субботы, это не для него» (6; 139).

Карманные кражи – были целым искусством. Поэтому профессиональные воры, зарабатывали себе на жизнь, что набирали небольшую команду беспризорников и обучали всем ловкостям и премудростям этого дела. За это карманники отдавали своему мастеру все награбленное за день, а в обмен получали жилье и пищу. Такое учение происходило в несколько этапов. Этап первый – мастер показывал как правильно, где, и в какие моменты лучше всего настигать свою цель. Этап второй – теория постепенно переходила на практику, профессиональный вор изображал будущую жертву грабежа, а мальчишки должны были, как можно незаметнее вытащить кошелек, часы, портмоне из его кармана. Этап третий, когда все учение переходило на улицы города. Малолеткам необходимо было наворовать как можно больше носовых платков у прохожих, последний заключительный четвертый этап превращал ученика в настоящего карманника. Карамзин, побывав в Англии, писал: «На лондонских улицах беспрестанно должны смотреть на часы и держать в руке кошелек» (23; 533). Если ученик укрывал от мастера награбленное или часто попадал в руки полиции, то от такого малолетки, тут же избавлялись, передавали его либо в полицейский участок, либо в совет попечения малолетних преступников. Как описывает Диккенс: «Такого-то передали в общество попечения малолетних преступников, забрало мальчишку, лишило его ремесла, которое давало ему заработок, стало обучать его грамоте» (13; 147). Но, несмотря на это, трущобы оставались единственным местом игр. Где дети, в перерывах между выживанием и борьбой за кусок хлеба, ненадолго могли окунуться в мир беззаботности и веселья. Одним из любимых видов игр был волан, эта игра напоминала современный теннис, только вместо мяча играли пробкой из-под дерева. Любимейшей была игра в шарики. Мраморные шарики (или камешки), – популярная среди английских детей игра, формы этой игры были разнообразны, шарики делались из разного материала. Кроме этого, для многих беспризорных детей настоящей радостью был поход в театр, правда, места всегда доставались не самые лучшие.

Т.о. Дети, рожденные в трущобах, с самого рождения вели борьбу за существование. Они рано встречались с миром взрослого человека, при чем с его негативной стороной. Сотни малолеток были оторваны от семьи, школы, ради того, чтобы выжить. Многие дети не выдерживали суровых условий выживания, попадали в тюрьмы, кто-то в работные дома, а кто-то просто умирал.

2.2 Воровство как искусство заработка

пауперизм социальный порок общество

Обитатель «дна» – естественный ресурс уголовного мира. Отличительной особенностью преступников XIX века является изворотливость и расчет. Многие нуждающиеся сплочались, в своего рода, банды, во главе которых стоял предводитель. В такие шайки вступали в основном мужчины, но часто привлекали к помощи женщин и детей. По статистике, женщины, крайне реже, зарабатывали себе пропитание воровством. Маркс К. приводит нам статистическую таблицу, по которой хорошо прослеживается число преступных пауперов среди мужчин и женщин. (см. прил. 3) При этом он прокомментировал, что «должно быть есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения» (26; 2). Исследователь XIX века, Колаяни, объясняет меньшую преступность среди женщин тем, что «многие женщины состоят в браке, тем самым они предохраняют себя от преступлений, особенно ограждены они преступлениями против собственности» (44; 59). Но как говорил один из преступников в романе «Приключение Оливера Твиста»: «Плохо иметь дело с женщиной, но они хитры, и с нашим ремеслом без них не обойтись» (13; 125). Часто воровство совершалось женщинами из-за внушения или по просьбе мужей, любовников или родственников. Самостоятельно женщины шли на воровство крайне редко.

Наибольший процент среди преступников имели мужчины в возрасте от 18 до 30 лет, т. к. именно в это время люди полны сил и уже приобрели жизненный ум и хитрость, а также вдовцы и разведенные, это объясняется, что с утерей супруга человек теряет свою нравственную опору и поддержку.

Кроме того, на число преступлений влияла сезонность. Наименьшее число преступлений против личности выпадало на зиму и осень, а наибольшее на лето и весну, наоборот наименьшее число преступлений против собственности совершается летом и весной, а наибольшее зимой и осенью. Возрастание преступлений против собственности в холодное время объясняется экономическим положением беднейших слоев населения, т. к. именно в это время число людей, например, гуляющих по улицам, становится значительно меньше. Увеличение преступности против личности в летнее время, объясняется, наоборот, частым нахождением население в теплое время вне стен дома, а на воздухе. Увеличение цен на продукты питания, в частности на хлеб, увеличивал и число грабежей, вымогательств, обмана. Уменьшение количества воровства происходило с понижением цен. Т.к. дешевый хлеб могли позволить купить себе большое количество людей, но при этом возрастало число изнасилований. Как отмечают криминалисты XIX века, «голод понижал половое влечение, а хорошее питание увеличивало, а вместе с этим повышалось преступления против нравственности» (44; 35). Большое число преступлений происходило в пьяном виде.

Существовал и специальный воровской жаргон. Вот, примеры некоторых слов: боб да сорока (шиллинг и полпени), джемми (складной нож), бобби или крючки (полицейские), мазурики (карманники), одно слово своровать имело несколько значений – свистнуть, смазурить, стянуть, стибрить и др. Самым излюбленным занятием воровского мира были азартные игры, например, одной из них была – криббедж. Игра была рассчитана на двух игроков, для игры использовалась колода карт из 52 мастей. Игроки по очереди вытягивали карты, вытянувший младшую по рангу получал право раздавать карты первым, затем игроки по очереди выкладывали на стол по одной карте, стремясь составить комбинацию из карт, за которые начислялись очки.

Полиция выпускала постоянную газету, в которой печатались приметы разыскиваемых преступников, называлась «Хью энд Крон», что означало «Лови! Держи!». Как отмечает, Дионео, «как правило, половина преступников слабосильны и неспособны к продолжительной работе. Этот народ перебивается случайными заработками, предпочитая работать раз в неделю. Он живет рюмкой водки, хлебом, чаем, да изредка соленой рыбой. Они питают отвращение к правильному труду, к заботам о будущем, имеют страсть к грубым развлечениям, и только боязнь голода и смерти объединяет их вместе» (46; 518). Дионео, точно определил главные черты всех преступников. Т.к. большинство карманников вырастало в профессиональных воров, они не знали другого средства, чтобы заработать деньги, чем «слямзить» или «смазурить». Это был особый воровской мир, со своими развлечениями, страхами и своим ритмом жизни.

2.3 Алкоголизм или способ уйти от действительности

Спиртные напитки являлись для паупера, чуть ли не единственным источником радости в его непростой, а порой даже лишенной смысла жизни. Пьянство было настоящим бедствием Англии, и не только для бедняка. Это можно проследить из программы Независимой рабочей партии: «Должен быть в обязательной мере установлен муниципальный и общественный контроль над продажей спиртных напитков» (21; 87). По-мнению Диккенса, основные причины пьянства заключаются в следующем: «гнусные жилища, душные фабрики, тяжелые условия труда, недостаток света, воздуха, воды, полная невозможность соблюдать опрятность, сохранять здоровье – вот самые обыкновенные из будничных причин пьянства» (7; 59). Это были физические причины алкоголизма. Моральные заключались в другом: отсутствие образования, отдыха, моральных норм, целей и смысла в жизни. Все эти физические и моральные качества, объединившись, давили на психику человека, именно алкоголь помогал справиться с этим душевным грузом. Кроме того, алкоголизм подрывал в большей степени здоровье жителей трущоб. Пьянству были подвержены все возрасты, алкоголь начинали давать ребенку уже с первых месяцев жизни, чтобы он крепче спал. Постепенно ребенок вырастал и попадал под влияние пьяниц – родителей. «Квартиры без света, воздуха, заставляли бежать в трактир, где много света, тепла и хорошее общение, особенно за стаканчиком вина» (44; 37). Пока родители общаются за стаканчиком вина в трактире, дети поджидали за пределами заведения, и нередко тащили потом на себе опьяневших маму или папу.

Именно в состоянии алкогольного опьянения совершались многие преступления, например, по данным, которые приводит Гернет, против нравственности в состоянии опьянения случается – 66% нарушений, сопротивление властям – 70,1%, нанесение телесных повреждений – 51,3%. Среди женщин алкоголизм распространен у тех, кто занимается проституцией. Вот такие данные отметил другой исследователь Ломбразо: «Из 9 исследованных проституток, 7 были пьяницами, причем две из них, происходили от алкогольных родителей и привыкли напиваться чуть ли не с колыбели, а одна, не будучи еще совершеннолетней, выпивала 7 литров водки в неделю» (54; 51). С каждым днем алкоголизм у многих становился настоящей зависимостью, не зря в долговых тюрьмах, этот продукт выставляли на продажу в розницу сами заключенные и получали от этого не плохой заработок. Особенно, алкогольный разгул был по выходным дням, Энгельс отмечал, «Мне редко удавалось в такой вечер выйти из Манчестера не наткнувшись, на большое число пьяных, которые едва держались на ногах или валялись в канавах. В воскресенье вечером, обычно возобновляется те же сцены, но с меньшим шумом» (36; 313). Повышение пьянства по выходным среди жителей трущоб легко объясняется, это связано, что именно по субботам на фабриках выдавали заработную плату, в результате многие рабочие в этот день шли в трактир, а, подпивши, становились более щедрыми, и могли угостить парой рюмок своего неимущего собутыльника.

Самыми излюбленными напитками в то время считались: эль – крепкое горькое пиво; джин – содовая вода с хинной настойкой; портвейн; пеппермент – водка, настоянная на мяте и перцем.

Т.о. Алкоголизм был одной из первичных проблем трущоб, Который разлагал и так физически, морально слабого человека. Алкоголизм передавался по наследству от родителей к детям, как «чудный эликсир» дающий «минутный» мир без холода, голода, нищеты, проблем и забот.

2.4 Проституция. Любовь как холодный товар

Алкоголизмом и воровством проблемы мира пауперов не заканчивались. Главной пороком большей части женской половины населения трущоб, и их главным заработкам была проституция. Нравственность стояла на чрезвычайно низком уровне. Значительное число женщин имели незаконнорожденных детей. Неслучайно, вплоть до 1870-х гг. среди женщин трущоб держалась поговорка «Большинство девушек не помнит, были ли они когда-то невинны». В 1850 гг. только в Лондоне насчитывалось примерно 24 тыс. проституток. Огромное число женщин легкого поведения находилось в возрасте от 13 до 15 лет. Гернет, объясняет это таким образом, «при современном состоянии жилищ, их влияние на рост проституции неизбежно и вполне понятно, т. к. кровати девушек находились бок о бок с кроватями мужчин, но были констатированы случаи в роде следующих: две девушки и взрослый мальчик спят на одной кровати или 15 летняя девушка спит вместе с отцом на одной койки» (44; 27). Часто бывали и такие случаи, когда в одной комнате с другими жильцами жили проститутки и дети. Т.о. дети с самого рождения видели перед своими глазами разврат, многие и не знали другого средства заработать себе на пропитание кроме той, что продавать свое тело. Энгельс, отмечает такой факт: «в среднем человек 50 ночуют каждую ночь в парках … это молодые девушки, соблазненные солдатами, привезенные в Лондон и брошенные в чужом городе на произвол судьбы, голод, нищету и необузданного порока» (36; 264). Важным фактором появление проституции играет нищета и беспризорность. Многие девочки вставали на путь распутства, после того, как теряли невинность с теми, кто обещал жениться, но, получив свое бросал обманутую. Другие были изнасилованы, третьи становились живым товаром, после того, как, наслушавшись рассказов про красивую и сказочную жизнь Лондона, что в Лондоне никто не нуждается, здесь существует такие способы заработать деньги, о каких люди в провинции даже не слышали» (13; 58), уезжали с агентами и таким образом оказывались сексуальной марионеткой в чужих руках. Если раньше большинство проституток находилось в публичных домах, то в XIX веке их число сократилось, а увеличилось количество вольнопромышляющих проституток. Общее число женщин, открыто занимающихся проституцией, значительно сократилось. Это привело к тому, что замаскированная проституция значительно увеличилась в своих размерах. Ещё никогда, ни в одну из предыдущих эпох она не достигала такого размаха. Огромные финансовые осложнения, нужда, способствовали увеличению числа женщин, готовых торговать своим телом. Обязанность уличной проститутки одеваться в костюм порядочной женщины, характерная в ХVII-ХVШ веках только для маленьких городов Англии, и запрещённая в эпоху Возрождения, стала в XIX веке категорическим условием существования проституции в крупных городах.

Многие девушки начинали свои первые заработки с воровства, постепенно они вырастали и понимали, что получить деньги можно менее рискованными способами, чем грабеж. Но при этом продолжали поддерживать тесные связи с воровским миром. Часто проститутки были соучастниками преступлений. «Между домами терпимости (т.е. публичными домами) самого низшего пошиба в Лондоне, Манчестере, нет ни одного, которые не были бы в то же время притоном для воров и разбойников. В Лондоне связи проституток с ворами – общее правило за весьма немногим исключением. Женщины эти посвящены во все воровские предприятия своих приятелей мужчин и нередко принимают участие в планах, имея при этом часть добычи» (54; 50). Не были исключениями случаи, когда проститутка совершала карманные кражи и у своего клиента.

Не имея своего дома, часто девицы легкого поведения жили в кабаках, ночлежках либо в так, называемых домах терпимости. «Из 91 157 домов терпимости в 57 больших городах Англии и Уэльса в 3 628 жили проститутки и воры, 8% лондонских проституток становятся ворами в 30 лет, а 7% в пожилом возрасте» (54; 50). Обращение проституток к воровству в столь позднем возрасте объясняется, тем, что если девочка начинает заниматься торговлей своего тела в 13 лет, то к 30 годам её внешний вид становится мало презентабельным, а в результате спрос на неё резко падает. Другим выходом из такой ситуации был шантаж клиентов. Происходило это следующим образом: проститутка завлекала мужчину к себе в гости, а в самый критический момент на сцену являлся ее сутенер, разыгрывавший роль ее супруга или брата, и требовал за поруганную честь – деньги, которые жертва должна была заплатить, если хочет избежать скандала. Как нельзя лучше в этом случае для профессии проститутки подходит лозунг: «Хочешь жить, умей вертеться». Сами сутенеры часто становились любовниками путан. «Проститутки не могут обходиться без защитника в своих выборах они обыкновенно останавливаются на самых испорченных, но сильных мужчинах, которых все боятся, и в которых они видят опору и защиту против всяких нападения на них. Проститутка раз выбравшая себе подобного защитника, не может уже разорваться с ним в течение все жизни: она должна доставать ему средства, дающие ему возможность жить» (54; 54). Ярким литературным примером этого может послужить 17 летняя проститутка Нэнси из романа «Приключение Оливера Твиста», которая одновременно любит и ненавидит вора по имени Сайкс. «Диккенс точно подметил и описал развитие отношений между такой парой, точно передал их манеру общения, поведения друг с другом» (45; 1). Как говорила сама героиня об отношениях вора и проститутки: «Божья ли это кара за содеянное мной зло, но меня тянет вернуться к нему…мне придется умереть от его руки…такие как я, у которых нет надежной крыши, кроме крышки гроба, отдают свое развратное сердце какого-нибудь мужчине и позволяют ему занять место» (13; 311). Сама проститутка понимает всю хрупкость отношений, но при этом в её жизни этот мужчина единственный человек, который хотя бы в ней нуждается.

Всем проституткам была свойственна страсть к спиртным напиткам и обжорству. «Некоторые из них едят целый день и съедают такую массу, что этим можно было прокормить 3–4 женщин одного с ним возраста» (54; 55). Как отмечают многие исследователи, именно утоление голода была самой важной потребностью. Многие из девиц легкого поведения были религиозны, несмотря на свой образ жизни, именно от них шла значительная часть пожертвований на храмы.

Большинство проституток не признавали никакого иного труда, кроме своего ремесла. Часть девушек, специально пошла на панель из–за нежелания трудиться. Они любят веселье, кутежи, оргии. Все проститутки живут одним днем и не задумываются о будущем. Они очень лживы, в условиях постоянных встреч с полицией. Именно полиция, контролировала проституцию, начиная с конца XVIII века. В основе всех полицейских мер лежал контроль за сохранением здоровья мужчин, главных потребителей проституток, для этого за девицами проводился постоянный врачебно-полицейский контроль и регистрация. Именно проститутки были основным переносчиком венерических заболеваний. Сифилис и гонорея были целой эпидемией для Англии XIX века. Излечиться от которых, в тот период была весьма трудно. В результате появляется мода на девственных проституток, которые заведомо считались чистыми. Как пишет Тэннхил, «в начале XIX века за девственницу в Лондоне давали 100 фунтов стерлингов, хотя к 1880 г. цена упала до 5 фунтов, что свидетельствует не об уменьшении спроса, а, наоборот, об увеличении предложения» (66; 15). В Лондоне девственность становится живым товаром. Изнасилование девственниц являлось хорошо организованным и доходным бизнесом. Торговля была широко поставлена. Многие из девочек поступившие на продажу были настолько юны, что не понимали случившегося. После первой встречи девочки со своим клиентом, навсегда превращала её в проститутку, с искалеченной психикой. Многих девочек заставляли заниматься проституцией сами же родители. Значительным было число женщин, для которых проституция была лишь подсобным заработком, способом увеличить свой скудный бюджет. Все меры, предпринимаемые в XIX веке простив проституции, были фактами жестокости и злоупотребления полицией своей властью над проститутками. Никогда ещё проституция не стола на общественной ступени так низко, как в это время. Проститутки подвергались осмотру полицейского врача часто против воли и без предварительного судебного приговора. Такой осмотр внушал многим из них дикий ужас. На проституток устраивались облавы. И они изо всех сил старались завязать контакт с органами полиции. Проститутки добывались этого или подкупом, или оказанием интимных услуг. Часто полицейские становились сутенёрами.

Были известны случаи, когда проститутки, становились хорошими матерями, стремясь оградить своего ребенка от грязного мира трущоб, все заработанные деньги мать тратила на образование своего чада, заставляла ходить в школу. Многие матери – одиночки, пополняли ряды уличных девиц, т. к. понимали, что неспособны зарабатывать много честным трудом, а если обратиться за помощью к государству, то ее и ребенка наверняка отправят в работный дом. Часто случалось и такое, когда проститутки брали клиентов на улице, но после того как клиент удовлетворит свои потребности где-нибудь в темной подворотни или переулке, он убегал, не заплатив денег.

Т.о. проституция в XIX веке разворачивается в полную силу. Проститутке были свойственны все пороки мира нищеты. Кто-то самостоятельно выбирал себе такой жизненный путь, кому–то «помогали» родители, а кого-то заставляла жизнь. Но, как и каждая женщина, проститутка искала себе опору и поддержку, в роли которой выступал сутенер. Свою жизнь, каждая стремилась скрасить маленькими радостями, которых так не хватало в трущобных условиях. В роли таких радостей выступали еда и выпивка. Уличная проституция контролировалась в основном организованной преступностью, но не воспринималась государством как острая социальная проблема.

3. Жизнь в условиях трущоб

3.1 Жилищно-бытовые условия, одежда, питание

«Мой дом, моя крепость» гласит известная поговорка, но 300 000 лондонцам, живущих в начале XIX в. в состоянии хронической нужды, домом приходилось называть парк, подворотню, а в лучшем случае антисанитарное подвальное или чердачное помещение, без света, воздуха, где всегда сыро и холодно. Именно такое жилище считалось очагом преступности и разврата, рассадником заразных болезней и смерти.

Все трущобы, начиная от Лондона и заканчивая самым маленьким городишком, были одинаковы. Старые, полуразрушенные дома двух или одноэтажные, сделанные из кирпича, почти всегда расположенные в беспорядке, с жилыми подвалами во многих из них. Такие домики состояли, обычно из трех – четырех комнат и кухни. Их называют коттеджами, и они располагались по всей Англии, исключение составляли лишь некоторые части Лондона. Улицы в трущобах были обычно немощные, грязные, на них много мусора, растительных и животных отбросов, без водостоков и сточных канав. На улицах всегда стояли пахнущие лужи. Дома были построены неправильно, в беспорядочном порядке. Такая застройка мешала естественной вентиляции. В хорошую погоду на улицах сушили белье, протягивая веревки от одного дома к другому. Дома в таких районах от подвала до самых крыш полны жильцов. Как отмечал Энгельс, «…в тесных дворах и переулках улиц, куда можно попасть через проходы между домами, где грязь и ветхость не поддаются описанию» (36; 261). В трущобных домах почти не было окон с целыми стеклами, стены разрушенные, дверные косяки и оконные рамы сломаны, двери сколочены из старых досок или совершенно отсутствуют. В таких районах было полно воров, но воровать в трущобах было нечего. Везде раскиданы кучи мусора, золы, и застывшие помои. Во время наводнений эти улицы заливало водой, а вместе с тем поднимаются все клоаки прямо в дома из подвальных помещений, в результате стоял ужасный запах испарений. Т.о. Не удивительно, почему эти места назвали местом заразных болезней. Подробное описание трущобных районах, во все своих произведениях дает Диккенс: «Все отвратительные признаки нищеты, всякая грязь и гниль. Стены крошатся, окна перестают быть окнами, двери вываливаются на улицу, трубы почернели, но из них не валиться дым … у домов нет владельцев, ведь здесь не живут, здесь умирают» (13; 387). Именно в таких районах и жила английское «дно»: низкооплачиваемые рабочие, воры, мошенники, проститутки, кроме того, жили здесь и ирландцы, приехавшие покорять Англию. Карамзин, побывав в одном из таких районов, отмечал: «побывав в таких районах, видишь у ног отверстия, которые ночью закрываются, а днем всегда открыты, это – подземная часть дома, горница для бедных. Можно сказать, что в Париже носят бедных на головах, а здесь топчут ногами» (23; 528). Большая часть этих домов, давно была признана ветхими, непригодными для жилья, но именно эти дома больше всего были заселены, т. к. по закону с таких домов не снимали квартирную плату. В результате, это было лучшее место жительства для тех, кто не имел средств к существованию. В работе «Положение рабочего класса в Англии» описывается случай. «По случаю осмотра трупа 45-летней Анны Голуэй г-ном Картером, следователем из Суррея, 14 ноября 1843 г., в газетах было описано жилище умершей. Она занимала вместе со своим мужем и 19-летним сыном маленькую комнату в №3 по Уайт-Лайон-корт, Бермондси-стрит, в Лондоне; там не было ни кровати, ни постельных принадлежностей, ни какой-либо мебели. Мёртвая лежала рядом со своим сыном на куче перьев, которые пристали к её почти голому телу, ибо не было ни одеяла, ни простыни. Перья так крепко облепили весь труп, что его нельзя было исследовать, пока его не очистили, и тогда врач нашёл его крайне истощённым и сплошь искусанным насекомыми. Часть пола в комнате была сорвана, и вся семья пользовалась этим отверстием в качестве отхожего места.

В понедельник 15 января 1844 г. два мальчика предстали перед полицейским судом на Уоршип-стрит, в Лондоне, по обвинению в том, что они, мучимые голодом, украли из лавки полусырую телячью ногу и тут же съели её. Судья почувствовал необходимость затребовать дальнейшего расследования и получил от полицейских следующие сведения. Мать этих мальчиков – вдова отставного солдата, впоследствии полицейского, после смерти мужа, оставшись с девятью детьми, очень бедствовала. Она жила в №2 на Пулз-плейс, Квакер-стрит, в Спиталфилдсе, в крайней нищете. Когда полицейский явился к ней, он застал её вместе с шестью из её детей буквально втиснутыми в небольшой чулан без всякой мебели, кроме двух старых плетёных стульев без сидений, столика с двумя сломанными ножками, щербатой чашки и маленькой миски. В очаге ни следа огня, а в углу – кучка лохмотьев, которую можно было бы унести в женском переднике, но которая служила постелью для всей семьи» (36; 262). И таких примеров приводится очень много. Где показываются ужасающие жилищно-бытовые условия трущоб.

В таких домах, в каждой комнате жило примерно по 15–20 человек. В комнате умещалось по две, три семьи, т. к. обычно все семьи были многодетными. Как отмечает, Дионео, каждая из таких семей переживало несколько фаз бедности за свою жизнь. Первая наступала пока были маленькими дети, затем, вырастая, чадо само себя могло прокормить и помочь семье материально, затем после 18 лет выросший ребенок, обычно перестает жить с семьей. Попадая во взрослую жизнь, человек жениться и обзаводиться детьми, начинается вторая фаза голода и нужды, до того момента пока его дети не станут самостоятельными, третья фаза начинается в старости, когда человек не может обеспечить себя всем необходимым. Т.о. беднейшие слои терпят три фазы нужды, в детстве, в среднем возрасте и старости. Все жители дома спали вповалку, во-первых, так было теплее, а во-вторых, не было никаких кроватей. Постелью для них служили кучи соломы или лохмотья. Мебели практически не было. Все члены семьи ходили в одной и той же одежде, младшие дохаживали в вещах старших. Вот как выглядела одежда детей: «Во всей округе обычная одежда была такой: бумазейные брюки широкие и длинные, что нигде ни прикасались и все завязки были бесполезны, пояс приходился под подмышкой, брюки волочились по полу» (6; 77). Одежда у огромного большинства находится в самом скверном состоянии. Практически не было вещей из полотна и шерсти, и их место заняли хлопчатобумажные ткани. Рубашки шили из белёного или пёстрого ситца, женские платья большей частью также из набивного ситца, а шерстяные юбки были большой редкостью. Мужчины носили большей частью брюки из плиса или другой тяжёлой хлопчатобумажной ткани и такой же сюртук или куртку. «Навряд ли найдется один отец семейства из десяти, у которого есть другая одежда, и та состоит из лохмотьев; многими из них нечем прикрыться ночью, кроме этих же лохмотьев» (36; 262). Шляпы были обычной принадлежностью костюма самых различных форм: круглые, конусообразные или цилиндрические, широкополые, с маленькими полями или совсем без полей, и только молодые люди носили кепки. Кто не имеет шляпы, делал себе из бумаги невысокий четырёхугольный колпак. Вся одежда мало соответствовала климату. Сырой климат Англии с его частыми переменами погоды часто вызывал простуды. Чтобы спастись от холода, люди носили тяжёлые бумажные ткани, хотя они толще, жёстче и тяжелее шерстяных, всё же гораздо меньше защищают от холода и сырости, а вследствие своей толщины и свойств самого материала дольше удерживают влагу и вообще по плотности уступают валяному шерстяному сукну. Если кто-то позволял купить себе приличную одежду, то она долго не задерживалась, т. к. нужда заставляла относить лучшую одежду в ломбард. Одежда очень, очень многих в особенности ирландцев, представляла собой сплошные лохмотья, на которых часто даже негде было поставить заплату, или же эта одежда состояла из одних заплат, так что уже совершенно нельзя узнать её первоначального цвета. Англичане или англо-ирландцы всё же умудрялись чинить такую: для них ничего не значило посадить заплату из сукна или мешковины на плис или наоборот; но настоящие, недавно прибывшие ирландцы никогда почти не чинили своего платья. Приезжие ирландцы также ввели обычай ходить босиком. Во всех городах множество людей, в особенности женщин и детей, ходили босиком, т. к. на хорошую обувь часто не хватало денег.

С питанием дела обстояли также плохо, как и с одеждой. Обычно приходилось питаться картофелем, который был плохого качества, несвежей зеленью, старым сыром, низшего качества, прогорклым салом, мясом без жира, часто залежавшимся и жестким от старых и больных животных, нередко оно было испорченное. Все продукты обычно воровались, либо покупали на рынке, по дешевой цене, обычно в субботу в 12 часов ночи, т. к. все магазины были закрыты в воскресенье, то в этот день между 10 и 12 часами шла распродажа того товара, который нельзя хранить до понедельника. Но большинство из распродаваемых продуктов нельзя было употреблять в пищу, так было выявлено несколько случаев, когда 11 мясников в Манчестере в 1844 году были представлены перед судом и оштрафованы за то, что продавали негодное для еды мясо. У одного из них была обнаружена целая туша вола, у другого – свинины, у третьего – баранины. Все это подверглось конфискации. У одного из этих мясников конфисковали 64 фаршированных рождественских гуся, которые не были во время проданы в Ливерпуле. Часто бедняцкое население обманывали и продавали солёное масло под видом свежего, для чего обмазывали куски солёного масла слоем свежего, к сахару подмешивали толчёный рис или другие дешёвые продукты и продают по цене чистого сахара. Отбросы производства, получаемые при мыловарении, также смешивают с другими веществами и продали под видом сахара. К молотому кофе прибавляли цикорий и другие дешёвые продукты. В какао очень часто подмешивали мелко истолчённую бурую глину, которую растирают с бараньим салом, чтобы она лучше смешивалась с настоящим какао. В чай часто подмешивали терновый лист и тому подобный сор, или же спитой чай высушивают, поджаривают на раскалённых медных листах, чтобы вернуть ему окраску, и продают как свежий. К перцу подмешивают стручковую пыль и т.п. Портвейн попросту фабриковали (из красящих веществ, спирта и т.д.), и поставляли в кабаки, подмешивают разные тошнотворные вещества. После всего вышеперечисленного становится понятно, почему одной из самых распространенных заболеваний среди жителей трущоб являлись пищеварительные расстройства. Не удивительно, что большинство детей в подобных условиях существования страдали физическими, и как следствие умственными заболеваниями. Практически все жители трущоб имели маленький рост, чрезмерную рахитность. Дети жили впроголодь именно тогда, когда питание им было наиболее необходимо. Так средний рост мальчиков, английских состоятельных классов составляет 59 дюймов, а мальчика из беднейшей среды на 4 дюйма меньше сверстника (27; 478) (см. прил. 4), то же самое можно проследить и с весом, средний вес мальчика из состоятельной среды – 83 фунта, а из семьи бедняка – 73. (3; 479), (см. прил. 5).

В 1851 году, распространение эпидемий, заставил правительство Англии принять акт о рабочих жилищах, после которого был составлен целый ряд законодательных мер, предписывающих закрытие нездоровых районов, помещений, разрушению домов представляющих для народа опасность. По закону о здравоохранении гласит: «Так признано считать опасными места, 1) наносящие любые предпосылки для ущерба и вреда здоровью; 2) всевозможные лужи, канавы, желоба, водостоки, уборные; 3) неправильное содержание животных, наносящих ущерб здоровью; 4) скопление мусора; 5) дома, где наблюдается размер скопления жильцов» (19; 125). Создана целая исследовательская комиссия, которая следила за выполнением данного закона.

Как мы видим из всего выше изложенного, для трущоб была характерна полная антисанитария, не удивительно, что это место считалось источником заразы. Непроветриваемые помещения, без света, воздуха, плохо отапливаемые, а также плохое питание, одежда делали человека восприимчивым к болезням. Все это обрекало на преждевременную и неестественную смерть.

3.2 Здравоохранение Смерть как обыденное явление

Здоровье является основным условием человеческого счастья, но сохранить его в трущобных условиях жизни было сложно: в домах без света и воздуха, полных антисанитарии, без теплой одежды в холодное время года, без качественной пищи, при постоянном алкоголизме и без веры, что когда-то, все это закончится.

В 1834 году с принятием Закона о бедных впервые появилась реальная возможность улучшить существования нуждающихся элементов. Секретарем комиссии, чьей обязанностью было следить за исполнением закона, был назначен Эдвин Чедвик – юрист, которого интересовали социальные проблемы. Вскоре после его назначения, комиссия предоставила отчет о здоровье жителей Лондона, который выявил поистине ужасающее положение дел. В одном из лондонских приходов, население, которого составляло 77 000 человек, 14 000 людей ежегодно заболевали какой-либо болезнью, и 25% из них от этой болезни умирали.

Положение в других районах Англии было столь же удручающим. Исследования обнаружили ужасные жилищные условия, плохое водоснабжение, частое загрязнение имеющихся источников воды, а также частое отсутствие канализации. Улицы и подвалы были заполнены человеческими экскрементами и другими всевозможными видами отбросов, и повсюду были зловонные лужи. В своем отчете правительству, опубликованном в 1842 году, Чедвик заявил: «Что причинами либо обострения, либо распространения (главным образом среди пауперов) различных форм эпидемических, эндемических и других заболеваний являются воздушные нечистоты, вызванные гниением и растительными веществами, а также сырость и грязь, теснота и перенаселенность жилищ; что болезни эти имеют место во всех частях Королевства среди населения, живущего и в отдельных домах, и в деревнях, и в маленьких или больших городах, поскольку, как обнаружилось, болезни эти превалируют в беднейших жилых районах. Частые вспышки таких болезней, как выяснилось, всегда связаны с условиями, указанными выше… но стоит полностью удалить вредоносные факторы, и такие болезни практически окончательно исчезнут» (46; 474).

Сам уровень медицины стоял на низком уровне. Приходской доктор, зачастую не имел даже диплома и не учился никогда медицинскому делу, а просто в свое время набивал руку, работая в госпиталях. Обычно, доктора прививали детей одной и той же иглой, не промывая ее. Врачи требовали высоких гонораров, а бедняки не в состоянии были их оплачивать. В результате они предпочитали обходиться без помощи, или прибегать к помощи дешёвых лекарей-шарлатанов и шарлатанских снадобий, которые зачастую ухудшали болезнь или не приводили ни к какому эффекту. Во всех английских городах имелось множество таких шарлатанов, которые при помощи всевозможных афиш, объявлений и тому подобных уловок привлекали клиентов из среды бедняков… Кроме того, в продаже имелось множество так называемых патентованных лечебных средств против всех возможных и невозможных болезней, например, пилюли Моррисона, жизненные пилюли Парра, пилюли д-ра Мейнуэринга и т.д., которые обещали излечить от всех болезней. Эти средства редко содержали непосредственно вредные вещества, но когда их принимали часто и помногу, они всё же приносили вред организму. Многие бедняки думали, что чем больше применять таких лекарств, тем лучше, в результате поглощали их в больших количествах, не считаясь с тем, показано это или нет. Нередко случалось, например, «что жизненных пилюль Парра в течение недели продаёт до 20–25 тыс. коробок этого чудодейственного средства, которое одни принимали от запора, другие от поноса, третьи против лихорадки, общей слабости и всевозможных недугов» (36; 298). Правда, существовала множество благотворительных учреждений, которые помогали жителям трущоб; так, например, манчестерская больница ежегодно обслуживала 22 тыс. больных, из которых некоторые помещались в самой больнице, а другие получают врачебную помощь и лекарства.

Антисанитарные условия жилья не давали достаточного количества света и кислорода, плохая вентиляция создавали физическую и умственную отсталость у детей, распространению чахотки, тифа, скарлатины и всевозможных заболеваний легких. Некачественная пища, которая трудно переваривалась, и которой приходилось питаться всем, начиная от младенцев и заканчивая стариками, вызывала заболевания пищеварительных органов. Как писал Энгельс: «Но плохое пищеварение становится источником других болезней, развивающихся уже в детском возрасте, Золотухой страдают почти все рабочие, золотушные родители имеют золотушных детей, в особенности, если первоначальная причина болезни продолжает своё воздействие и на детей, унаследовавших от родителей предрасположение к золотухе. Вторым последствием этого недостаточного питания тела во время роста ребёнка является рахит» (36; 296). В результате рахита отвердевание костей замедляется, развитие скелета вообще задерживается, и наряду с обычными явлениями рахита часто встречаются искривления ног и позвоночника. Младенцам часто давали спиртное или опиум как успокаивающее средство. Женщины, работающие на дому и вынужденные нянчить собственных или чужих детей, поили их этими напитками, чтобы дети лежали спокойно. Часто младенцам начинали давать этот напиток чуть ли не со дня их рождения, не подозревая, как вредны эти средства. По мере того, как организм ребёнка становится менее восприимчивым к действию опия или алкоголя, увеличиваются дозы. Если перестаёт помогать, тогда ребёнку увеличивали дозу. В результате, благодаря подобным мерам, дети с рождения становились зависимыми от алкоголя или опия. Распространение проституции вызвало эпидемию венерических заболеваний. В результате, с человеком, заболевшим любой болезнью, даже обычной простудой, старались вообще не контактировать. Любая болезнь считалась заразной. Гринвуд в своей книге описывает диалог двух мальчиков, которые не знали, что делать со своим заболевшим другом: «Разве у него горячка? Значит, он умрет» (6; 55). Т.О. Реакцией на любую болезнь был страх, не за того, кто заболел, а за себя.

Отсутствие ухода, неподходящую одежда, которой невозможно было защитить себя от простуды, необходимость добычи средств пропитания, часто до того периода пока болезнь окончательно не свалит с ног, жестокая нужда, отсутствие всякой врачебной помощи, пьянство – все это обостряло болезни.

Неудивительно, что в связи со сложившимися обстоятельствами стала развиваться в XIX веке экспериментальная гигиена, так «еще в первой половине века, были начаты исследования, как фабричные условия труда влияют на здоровье людей» (60). Ведь множество людей, получившие различные травмы при производстве, оставались инвалидами и в дальнейшем не могли себе найти другую работу, и как следствие опускались на «дно».

После отчета комиссии, Чедвик предложил меры борьбы с нарастающими болезнями, объясняя это тем, что борьба с причинами обойдется дешевле, и позволит предотвратить некоторые болезни. Парламенту пришлось принять все доводы Чедвика, в результате был принят закон 1848 года о здравоохранении, являлось, таким образом, олицетворением настоящего возрождения общественного здоровья. В основе закона была идея, что поставленные действия, направленные на создание здоровой окружающей среды, помогут избежать многих болезней. Этот закон являлся первой законодательной мерой в сфере здоровья, однако наиболее продуктивным в продвижении санитарной реформы стал Закон о здравоохранении, принятый в 1875 году. В котором говорилось: «Долгом каждого местного органа управления является периодическое обследование подведомственной ему административной единицы для надзора за исполнением положений настоящего закона» (19; 126). Теперь государству необходимо было решить следующие проблемы: наладить действие врачей и полиции, в обязанности последних входило наблюдение за размещением свалок и кладбищ; контроль над торговлей; выявление вредных для здоровья людей местности; контроль за распространением проституции как источника венерических заболеваний; урегулирование способов питания и ношения одежды, с целью предотвращение эпидемий; контроль над деятельностью врачей.

Какова же была ситуация со смертностью в Англии? Согласно отчётам ведающего записями гражданского состояния Дж. Грехема, смертность во всей Англии и Уэльсе составляла ежегодно немногим менее 21%, т.е. ежегодно умирает 1 человек на 45 жителей. Такова, по крайней мере, была средняя норма в 1839–1840 г.; в следующем году смертность несколько уменьшилась, и умирал уже только 1 из 46. В Ливерпуле средняя продолжительность жизни составляла в 1840 г. для высших классов (джентри, лица свободных профессий и т.д.) 35 лет, для торговцев и более обеспеченных ремесленников 22 года, а для рабочих и населения пауперов 15 лет. В парламентских отчётах можно найти множество подобных фактов. Особенно много умирало детей в младшем возрасте, организм ребёнка менее всего мог противостоять неблагоприятному воздействию плохих условий жизни. Безнадзорность, на которую ребёнок часто был обречён, когда отец и мать оба работали, или же когда один из них умирал. Огромная часть детей погибала в результате несчастных случаев. «Что же удивительного, если сотни таких детей гибнут вследствие всевозможных несчастных случаев. Нигде столько детей не гибнет под колёсами экипажей и копытами лошадей, нигде столько детей не тонет и не сгорает, как в больших городах Англии. Особенно часто умирают дети, обожжённые или ошпаренные кипятком; в Манчестере в течение зимних месяцев бывает почти каждую неделю по одному случаю, в Лондоне не меньше, но об этом редко печатают в газетах; я располагаю лишь одним сообщением газеты «Weekly Dispatch» от 15 декабря 1844 г., судя по которому за неделю от 1 до 7 декабря было шесть подобных случаев» (36; 295) – пишет Энгельс.

В XIX век увеличивается число самоубийств, среди бедняков, т. к. многие не выдерживали «битвы за существование». Дионео, описывает случай одной женщины, решившей покончить жизнь с самоубийством: «Она клялась, что с детьми никогда не войдет в работный дом» (46; 457). Но при этом другой исследователь, Ломбразо, замечает, что число самоубийств, среди женщин гораздо ниже, чем у мужчин. Это объясняется тем, что женщины легче переносят нужду, быстрее приспосабливаются к физическим лишениям, к плохому питанию, жилищным условиям. Женщине легче заработать себе на пропитание, выходом для многих являлась проституция. Но среди женщин были и исключения, те, кто в силу возраста или стыдливости, не могли переступить через свои принципы, для таких, выход был один – покончить с собой, чтобы не мучиться.

Обычно умершего хоронили за счет прихода, в котором проживал нищий. Смерть была обыденным явлением. К умершему, посылали гробовщика, для того чтобы смерить мерки для гроба и священника, для отпевания усопшего. Похороны проходили на приходском кладбище. Бедняка закапывали самым небрежным образом. Например, кладбище Сент-Брайдс, в Лондоне, где хоронят бедняков, представляло собой голое, болотистое место, служащее кладбищем со времён Карла II и было усеяно кучами костей. Каждую среду умерших за неделю бедняков бросали в яму в 14 футов глубиной, за это время священник читал молитвы. Яма слегка засыпалась землёй, чтобы в следующую среду её можно было опять разрыть и бросить туда новых покойников, и так до тех пор, пока яма не наполнится до отказа. Запах гниющих трупов заражал, поэтому всю окрестность. В Манчестере кладбище для бедных было расположено напротив Старого города на берегу реки Эрк; здесь была проведена железная дорога. Т.о. рельсы были проложены прямо на могилах. «Будь это кладбище для респектабельных людей, какой вопль подняли бы буржуазия и духовенство, как они кричали бы о святотатстве! Но это было кладбище для бедных, место последнего успокоения пауперов и «излишних», – значит, нечего было церемониться» (36; 328). Могилы раскапывались там, где казалось удобнее провести дорогу, сваи вбивались в свежие могилы, так что вода, насыщенная продуктами разложения, выступала из болотистой почвы, наполняя окрестность самыми отвратительными и вредными газами. Именно, такие места и являлись одним из множества источников антисанитарии.

Т.о. «Главные почести за усмирение разрушительных эпидемий… должны были воздаться социальным реформаторам, которые выступали за более чистую воду, за лучшее удаление сточных вод и за повышение уровня жизни. Уменьшение количества смертей от инфекционных болезней является, прежде всего, их заслугой» (60). Борьба должна была вестись с источником зарождения болезней. Необходимо было: улучшить условия жилищ, качества потребляемой пищи, обеспечить населения теплой одеждой, необходимо было вести борьбу с алкоголизмом, контролировать медицинскую деятельность, проституцию и др. Именно законы о здравоохранении, и ряд других реформ принятые английским парламентом, помогли к концу XIX века снизить смертность населения.

3.3 Религия. Образование

Физический облик паупера напрямую влиял и на его духовное развитие. Низкая образованность, отсутствие морально-этических норм были характерной чертой жителей трущоб. Посещать школы, большая часть детей просто не могла – голод не давал думать о цифрах и буквах, а большинство семей считали, что их детям больше пригодиться курс – «выжить в условиях трущоб», чем знания по математики и грамматики. Как отмечает Дионео, «¼ часть этих детей – дураки. Взрослые мальчики, с лицом забитой и испуганной овцы сидят в младших отделениях и пробуют учиться, но не могут» (46; 486). Дети улиц должны были обучаться в приходских школах, но до 1833 года, правительство не затрачивало никаких денег на образование. Все школы для бедноты содержались на деньги благотворительных организаций, зачастую религиозных, например, «Общества распространения христианского образования». Т.о. с периода с 1808 по 1817 года было открыто более тысячи воскресных школ. Основной целью подобного рода школ было научить детей чтению Библии и распространению протестантизма. При этом совершенно не учили письму. Но период между занятиями был велик, в результате дети забывали все знания, которые получили неделю назад. Таким образом, очень незначительное число людей в трущобах могли похвастаться своими знаниями. Члены комиссии лично проверяли знания учащихся воскресных школ, результаты были следующими: « «В Бирмингеме», – говорит член комиссии Грейнджер, – «дети, которых я экзаменовал, в общем, совершенно не имеют того, что хоть в самой отдалённой степени могло бы быть названо полезными знаниями. Хотя почти во всех школах даётся исключительно религиозное образование, в этой области, как правило, тоже обнаруживается полнейшая неосведомлённость». – «В Вулвергемптоне», – рассказывает член комиссии Хорн, – «я видел, между прочим, следующие примеры. Девочка одиннадцати лет, побывавшая в дневной и воскресной школах, «никогда не слышала ни об ином мире, ни о рае, ни о загробной жизни». Юноша семнадцати лет не знал, сколько будет дважды два, и не смог сказать, сколько фартингов (1/4 пенни) в двух пенсах, даже когда ему дали эти деньги в руки. Некоторые мальчики никогда не слышали о Лондоне и даже об Уилленхолле, который находится всего в часе езды от Вулвергемптона и постоянно сообщается с последним. Некоторые из них никогда не слыхали имени королевы или таких имён, как Нельсон, Веллингтон, Бонапарт. Но замечательно то, что те, которые никогда не слышали даже об апостоле Павле, Моисее и Соломоне, прекрасно были осведомлены о жизни, делах и личности разбойника Дика Тёрпина и, в особенности, прославленного своими побегами из тюрьмы вора Джека Шеппарда». – «Шестнадцатилетний юноша не знал, сколько будет дважды два или сколько составляют четыре фартинга; другой, семнадцати лет, утверждал, что десять фартингов составляют десять полупенсов, а третий, тоже семнадцати лет, на некоторые очень простые вопросы коротко отвечал, что «ничего не знает» (36; 301). Т.о. «Отчёт комиссии по обследованию детского труда» приводит много свидетельств о неэффективности воскресных школ.

Все религиозные школы обеспечивали такой уровень образования, который был назван в официальном докладе в 1818 году «плачевным дефицитом образования для бедных». Многие из тех, кто выучил азбуку, говорили, что уже умеют читать. Писать бегло умели лишь очень немногие, но при этом, не соблюдая правила орфографии. В 1833 году парламент впервые выделили скромную сумму в 20 тыс. фунтов на постройку народных училищ. Но лишь немногие смогли посещать эти заведения, причина была все та же т. к. большинство детей были загруженными домашним хозяйством, другая часть добывала себе пропитания, а третья, работала на фабриках.

Для повышения образовательного уровня детей, многие фабриканты начали основывать фабричные школы, специально для уличных детей, основанные на идее о том, что леность является основой для пороков. В таких школах практиковалась обучение ремеслам, причем выделялось три основных типа школ: для детей бедноты, для детей-бродяг, и для малолетних преступников. Такие школы для бедных детей создавались при приходах, дети содержались здесь вместе с родителями под надзором школьных комитетов. Для бродяг были учреждены особые рабочие школы, которые создавались при ночлежках и приютах, в них обучалось примерно 22 тыс. детей. Для малолетних преступников, учебные заведения создавались прямо в тюрьмах. Учреждения для таких детей назывались «школами». Лишь по законодательному акту 1854 г. об исправительных школах, такие учреждения получали государственные субсидии и подлежали правительственному контролю.

Все эти виды школ отличались строгим режимом. Как описывает Диккенс: «Такого-то передали в общество попечения малолетних преступников, забрало мальчишку, лишило его ремесла, которое давало ему заработок, стало обучать его грамоте» (13; 147). В две последние школы детей отправляли зачастую по приговору суда. Те и другие заведения были рассчитаны на 100 300 мест. Девочки составляли 1/4 от общего числа воспитанников.

Старейшим воспитательно-исправительным заведением Англии был Редхилл или «школа» Редхилл-Саррей (Саррей – графство в юго-восточной Англии). «Филантропическое общество», занимавшееся устройством малолетних преступников, было основано в 1788 г., а вскоре была открыта эта школа. Педагогический коллектив широко практиковал передачу детей на воспитание в семьи. Редхилл был расположен в очень живописной местности. Педагоги полагали, что красота природы сама по себе служит прекрасным воспитательным средством.

Конференция по элементарному образованию в 1857 г. заявила, что только 2 млн. детей охвачена элементарным образованием и почти половина учеников посещают школы менее года. В 1858 г. королевская комиссия признала, что образование необходимо всем классам общества. В то время 80% посещавших школы оставляло их до 12-летнего возраста, не получая нужного образования. Низкий уровень учителей дополнял эту мрачную картину.

Запущенными во всех отношениях детьми занималось также общество «Союз исправления и призрения», находившееся под покровительством принца Уэльского (основано в 1856 г.). Союз помещал беспризорников в приюты, где детей обучали ремеслам, давали им начальное образование.

Большой интерес представляла деятельность общества «Школьный союз оборванцев», основанного лордом Шефтсбери. Оно пользовалось услугами специальных агентов – «детских педелей». Педели забирали с улиц маленьких бродяжек и покинутых детей и передавали их «Обществу», которое заботилось о том, чтобы они получили образование и обучились ремеслу.

Борьба с детской беспризорностью в Англии конца XIX – начала XX в. неотделима от имени крупнейшего и известнейшего филантропа страны врача Томаса Джона Бернардо, «отца ничьих детей». В 1867 г. он основал своего рода воспитательно-образовательный комплекс-колонию Степней-Хаус. Колония включала в себя начальную и среднюю школу, мастерские, самодеятельный театр, два оркестра, кружки, пожарную команду и больницу. Дети занимались спортом, прежде всего традиционными британскими его видами: футболом и боксом, а также гимнастикой, акробатикой, бегом. Хотя режим в Степней-Хаусе был военизированным, работал он по семейному принципу. В группах были дети разного возраста, иногда – родственники, занимался с ними воспитатель – «отец». Несколько лет спустя по просьбе воспитанников (мальчики умоляли Бернардо забрать в колонию своих сестер и кузин) была открыта колония для девочек – Ильфорд. Она работала по семейному принципу: каждая группа жила в отдельном коттедже, девочки были разного возраста; занималась их воспитанием «мать коттеджа». Девочкам разрешалось иметь домашних животных. Режим был более мягким, чем в собственно Степней-Хаусе. Девочки получали религиозное воспитание и очень хорошее образование. Они становились гувернантками и нянями.

Обстоятельства сложились так, что Бернардо открыли приют для самых маленьких – «Крепость малюток». В «Крепости малюток» младенцев подлечивали, подкармливали, приводили в порядок и старались устроить в бездетные семьи. Если это не удавалось, то они оставались в Степней-Хаусе до тех пор, пока не получали образование и специальность.

В конце жизни Бернардо организовал Уаттскую школу моряков в Норфолке. В нее принимались «трудные подростки». Англии, «владычице морей» того времени, хорошо обученные моряки были жизненно необходимы.

В Англии существовала также знаменитая система «трейнинг шип» – «кораблей-приютов». Эти частные учреждения, принадлежавшие благотворительным обществам. Корабль-приют предназначался для нравственного спасения мальчиков, которые, будучи брошенными родными, на произвол судьбы или потеряв родителей, стали бродяжками, нищими, ворами. Средства на организацию этого оригинального приюта дали генуэзские судовладельцы. Они одновременно делали два дела: освобождали город от потенциальных преступников и готовили себе прекрасно обученные кадры.

Срок пребывания на кораблях-реформаториях был не менее трех лет. Воспитанники учились морскому делу и получали школьное образование. Летом они проводили два месяца на берегу. По окончании обучения они трудоустраивались, кроме того, за ними устанавливался присмотр в течение четырех лет.

В 1870 году за родителями признана обязанность, посылать детей в школу. По закону, если родители ребенка признавались не в состоянии платить за обучение из-за бедности, то за них платил приход, «школа должна быть общедоступной, начальной, в школе не должны обучать никаким религиозным догмам» (17; 122). Те дети, которые остались сиротами, жили при школах, такие школы стали называть – «приютами». Здесь дети получали книги, одежду, пищу. Это были воспитательные учреждения, где обучались дети с 7 летнего возраста, где они учились писать и считать. С 7 до 11 лет дети обучались в начальной школе, где их подготавливали к обучению в специальной школе. Как описывает героиня романа Ш. Бронте, попав в такой приют: «Убогая одежда не могла защищать нас от холода, не было подходящей обуви … до отчаяния доводила скудность пищи, у нас был здоровый аппетит, а мы едва получали достаточно, чтобы поддержать жизнь» (2; 64). Т.о. такие школы отличались суровыми порядками, тяжелыми условиями жизни, целью было искоренить пороки. В 1876 году издается второй закон о начальном образовании, по, которому обязанностью каждого родителя становиться необходимость дать ребенку, элементарные навыки чтения, письма, арифметики. «Если какой-либо родитель, не выполняет этого, он подлежит наказанию» (18; 95). Этот закон был предложен Дизраэли, как дополнение к закону 1870 года.

Т.о. Реформа образования в 70-е гг. XIX в. предусматривала создание по всей стране за счет местных налогов при частичной поддержке правительства светских школ для подготовки квалифицированной рабочей силы. К тому времени школы при церковных приходах с этой задачей уже не справлялись.

Что касается вопросов религии, то вопрос здесь остается открытым. Как считается, многие жители трущоб были далеки от религиозной жизни. С одной стороны протестантизм рассматривал бедность как порок, как леность и нежелание трудиться, чем отделило от себя часть населения трущоб. К тому же развитие капиталистических отношений, также заставили много скептически подойти к религиозным вопросам, но при этом как отмечают многие исследователи удары судьбы, аморальный образ жизни зачастую заставлял обращаться к Богу. Как отмечает, исследователь Ломбразо: «Во время прохождения по улицам религиозных процессии, проститутки часто делают складчину … иногда, можно наблюдать как они (т.е. проститутки) крестятся» (53; 57). Кроме того, в произведениях Диккенса также можно наблюдать обращение многих героев в своих трудных жизненных обстоятельствах к вере, «Бедная женщина, которая часто не удавалось скрыть следы побоев, она со своим мальчиком, занимала одну и ту же скамью…. И именно в тот момент ее лицо было довольным и спокойным» (11; 88). Религиозные догмы насаждали сверху, в детстве религиозные школы, потом их место сменяли религиозные благотворительные общества, которые строили на собранные деньги, ночлежки и богадельни, даже сидя в тюрьме, религия не покидала человека, в каждой камере на стенах висели тексты из писания, на смертном одре последним человеком кого видел усопший был священник. Т.о. Бедность и религия шли рука об руку с друг другом, именно церковь всегда помнила о нуждающихся, и протягивала руку помощи тем, кому она была наиболее необходима, пауперам.

Из всего вышесказанного, можно сделать следующий вывод. Постепенно правительству пришло осознание того, что искоренить аморальное поведение «дна» общества, можно только путем нравственного воздействия, путем обучения широких масс. Школа должна была стать, своего рода местом социализации личности, и повышение его морально-нравственных норм.

Появляются своего рода «Армии спасения», среди молодых аристократов, которые работали в роли учителей, в школах для беднейшего населения. Введение всеобщего начального образования, не сразу дало свои плоды, все ещё сотни детей продолжали слоняться по улицам и вставать на путь – порока и разврата.

4. Меры английского государства и общества по решению социальных проблем

4.1 Закон о бедных 1834 года. Создание работных домов

Для многих современников XIX века нищета рассматривалась как нечто естественное, но в какой-то мере регулируемое вмешательством извне. Бедные отождествлялись у аристократии как бездельники и попрошайки. В таком восприятии нищеты был виноват протестантизм. Религия рассматривала бедность «через несоответствие человека общепринятым нормам и требованиям, а общим правилом для всех должно стать стремление к обогащению» (38; 129). До 1834 года проблему нарастающей бедности стали широко обсуждать в печати. Борьба с голодом, безработицей, попрошайничеством, сиротством, грабежами, пьянством была темой для обсуждения в широких слоях населения Англии. Стало очевидно, для решения такого рода социальных проблем индивидуальных денежных пожертвований будет мало, и что необходимо вмешательство – государства.

Старый закон о бедных, основанный ещё в 1601 году, долгое время регламентировал помощь и поддержку нуждающимся со стороны прихода. Тот, кто не имел работы, получал пособие. А с течением времени бедняк совершенно естественно стал считать, что приход обязан защищать его от голодной смерти. С богатых собирался прямой налог в пользу паупера, который рос вместе с количеством нищих. Как говорил по этому поводу Мальтус: «Мы сами поощряем тунеядство, но даем погибнуть человеку трудолюбивому и деятельному, который больше этого заслуживает» (25; 146).

К 30-м годам XIX века пауперизм достигает наивысшей точки. В связи с этим, была назначена государственная комиссия, которая обследовала попечительство о бедных, т.о. было раскрыто много вопиющих фактов. Комиссия пришла к выводу, что существующая система попечительства «тормозит развитие промышленности, поощряет необдуманные браки, содействует увеличению населения, парализует влияние роста населения на заработную плату, что она представляет собой национальный институт, который отбивает у трудолюбивых и честных людей желание работать, а ленивых поощряет … разоряет налогоплательщиков» (36; 324). Т.о. комиссия была права, перед бедняком стоял выбор работать или ничего не делать при одинаковых условиях жизни, за которые он получал примерно одну и ту же сумму.

Правительство понимало, что «помощь бедным, оказываемая, тем, кто при желании может найти работу, стимулирует пауперизацию, безответность. Необходимо ограничить любые формы помощи трудоспособным» (43; 30). В результате, был принят закон 1834 года, под названием «Закон о бедных». Согласно новому закону, лица, живущие самостоятельно, впредь лишаются права на пособие. Также утверждалось, что бедные, старики и больные не обладают никакими правами на получение общественной помощи. Государство не несет ответственности за судьбу безработных, нетрудоспособных и стариков. Впервые был введен в действие принцип, согласно которому, объем пособия, которое мог получать безработный не должен превышать минимальной заработной платы. Теперь осуществлялся принцип личной ответственности, полагания на самого себя, это становится базовым принципом в подходах к бедности. Государственная поддержка считалась, вынужденной мерой, а не правом личности. Т.о. полученная помощь теперь имела размер ниже, чем заработная плата неквалифицированного рабочего. С дотациями к заработной плате было покончено. Все пособия деньгами или продуктами были отменены. Допускалась только одна форма помощи – помещение в работный дом. Закон называли «жестоким лекарством от ужасной болезни». Введение практики работных домов в Англии в XIX веке было одним из серьезных социально-экономических и социально-политических решений.

Работный дом – это английский приют для бедных. Впервые заведения подобного рода были созданы в 1697 году. Частные предприниматели, по контракту с государством содержали работные дома, в которых направляли бедных и безработных. В обмен на свой труд обитатели этих заведений получали жилье, питание, медицинскую помощь. На практике подобная реформа привела к созданию, фактически нового института рабовладения, в котором бедняков заставляли работать в нечеловеческих условиях, но с 1782 года система эта была уничтожена, и появилась опять с принятием «Закона о бедных».

Позитивной стороной этой системы помощи бедным, было создание территориальных опекунских советов. Они выбирались в одном или нескольких районах и были подотчетны центральной комиссии по делам бедных, которая осуществляла общий надзор за деятельностью всей системы, и, прежде всего за ее основным звеном – работными домами. Однако, возможности опекунских советов, которые избирались налогоплательщиками, оказались ограничены в помощи бедным. Даже выдача небольших пособий для просителей, из числа нуждающихся связывалась с помещением, последних, в работный дом.

Контроль над проведением реформы был положен на трех уполномоченных, «но фактически не несущие ответственности ни перед кем, три короля, которые на протяжении десятилетии вместе с их секретарем Эдвином Чадвиком, были самыми ненавистными людьми Англии» (56; 332).

Три уполномоченных наблюдали за местными приходскими органами общественного призрения по средствам инспекторов. На службе у приходских властей стоял чиновник, который следил за бедными в приходе. Его функции: проверка нуждаемости граждан, обратившихся за помощью к приходскому совету, а также исполнение поручений совета. Но фактически все его обязанности были свалены на бидла – низшее должностное лицо в приходе. Первоначально бидл был курьером приходского собрания, а также простым исполнителем распоряжений чиновника, ведающего в приходе призрением бедных, но вскоре, бидл фактически заменил этого чиновника, присваивая его функции. Бидл по своему произволу решал вопрос о материальном положении неимущих, также осуществлял полицейский контроль в работном доме, в церкви. А нередко и в пределах прихода.

В начале 40-х гг. XIX века примерно 220 тысяч человек находилось в работных домах. Эта цифра свидетельствует о широком распространении этих учреждений. Работные дома или, как их в народе называли, Бастилии для бедных, были устроены так, чтобы отпугнуть от себя каждого. К такой форме благотворительности обращались лишь в крайних мерах. Например, во время наступления холодов, именно тогда работные дома были переполнены. Писатель Чарльз Диккенс часто посещал этого рода заведения, потом он описывал их в своих произведениях. Однажды, он был личным свидетелем, «как люди, гонимые нуждой с улицы, под дождем, прямо на грязных плитах лежали в куче лохмотьев … это было все, что угодно, но не живые люди … это несчастные, которых не пустили переночевать … часто возвращаясь с работы, я вижу еще худшую картину, иной раз я насчитывал их пятнадцать, а то двадцать – двадцать пять человек» (9; 89).

Нахождение в работном доме было не легким испытанием для многих нищих, а также для беспризорных и осиротевших детей. «Весь мир бедности был заключен в стенах работного дома. Там проживало 1,5–2 тысячи пауперов – от новорожденного младенца и тех, кто ещё даже не являлся миром пауперов и до стариков, лежавших на смертном одре…здесь была и девушка, приличной наружности, с хорошими манерами … она работала прислугой и доставлена сюда была на том основании, что подвергалась эпилептическим припадкам» (14; 1) – именно так описывает Диккенс свое посещение одного из работных домов

Питание в работных домах было весьма скверным. Мясо, в особенности свежее, обитатели видели очень редко. Питались в основном картофелем, хлебом самого плохого качества, овсяной кашей, иногда давали пиво. Энгельс писал, что «даже в тюрьмах питание в среднем лучше, так что обитатели работного дома часто нарочно совершали какой-нибудь поступок, чтобы только попасть в тюрьму. Ведь работный дом – та же тюрьма» (36; 325). Питание обитателей работного дома хорошо описано в романе «Приключение Оливера Твиста», повествующего о жизни девятилетнего мальчика-сироты, в подобного рода заведении. С 6 утра дети начинали трепать пеньку и за это получали три раза в день жидкую кашицу, «каждый мальчик получал одну мисочку этого превосходного месива, и не больше. Исключение составляли праздники, когда, кроме того, получали две четверти унции хлеба. Миски никогда не приходилось мыть. Мальчики скоблили их ложками, которые были величиной с миски, покончив с этой операцией, они сидели, впиваясь глазами в котел, такими жадными глазами, словно собирались пожрать кирпичи, которыми он был обложен, занимаясь при этом тем, что жадно обсасывали себе пальцы в надежде найти крупицу каши, случайно на них оставленную» (13; 18). Не выполнявшие необходимое количество работы оставались без еды.

Прежде, чем пойти в город необходимо было спрашивать разрешение у администрации работного дома, но в такой привилегии могло быть отказано, если человек за что-то провинился. Жителям работного дома запрещалось курить, принимать подарки от друзей, родственников вне стен дома. Паупер носил здесь особую форму, по которой легко было понять, что он обитатель этого заведения. К примеру, наряд ребенка выглядел так: «коротенькая курточка, штаны с лифчиком, доходящие до колен, синие шерстяные чулки и башмаки с медными пряжками. Одежда была таковой, что из толпы легко можно отличить человека из работного дома» (6; 63). Т.о. обитатели находились под полным контролем его надзирателей.

Часто жителям работного дома давали бесполезную работу, чтобы их труд не конкурировал с частной промышленностью. Мужчины разбивали камни, женщины, дети, старики щипают старые канаты. Семью, попавшую в работный дом, обычно разбивали. Предлогом было, что родители деморализуют своих детей. Это делалось еще и для того, чтобы «излишние» не могли размножаться. Как говорил Мальтус: «Бедный человек может в Англии жениться, совсем не имея средств для прокормления семьи, а это неизбежно влечет за собой значительное увеличение население. Количество продовольственных потребителей в приходских рабочих домах призрения, которых нельзя считать полезными членами общества, уменьшая долю рабочих, тех, кто полезен для страны. Заключение браков между неимущими, подвергает несчастью их самих, будущих детей, это вред всему обществу» (25; 61). Разделив семью, мужа помещали в одном корпусе, жену в другом, а детей в третьем. Часто от детей старались избавляться, их отправляли жить на фермы. Заплатив фермеру 7,5 пенсов за ребенка, тем самым у администрации работного дома становилось меньше «на одну головную боль», а у владельца фермы появлялась бесплатная рабочая сила. Кроме того, всегда старались сплавить тех, кто был уроженцем другого прихода, делалась это для того, чтобы уменьшить расходы на его содержания.

Семьи могли видеться друг с другом редко, в определенное время, и в случае, если все члены семьи хорошо себя вели. Посетители могли приходить только с разрешения начальства, в приемный день. Общаться друг с другом могли только под надзором и разрешением администрации. Не удивительно, что вид жителей работного дома был «мрачен или включал равнодушие ко всем вопросам, т. к. жаловаться бесполезно, молчание и желание, чтобы их оставили в покое» (14; 4). По существу, закон рассматривал бедняков как преступников, а работный дом – исправительной тюрьмой, обитателей – людей, стоящих вне закона.

Все кто совершил серьезный проступок, наказывали. Либо избивали, либо садили в одиночную камеру, либо применяли, так называемое, ступальное колесо, это длинный вал, нарезанный по горизонтали ступенями, над валом неподвижно закреплялась широкая доска с ручками, за которую необходимо было держаться и перебирать ногами по ступеням, в это время его приводили в движение. Наказания были систематически. Энгельс приводит много примеров жестокого издевательства над обитателями работного дома. Например: «В работном доме в Гринвиче летом 1843 г. пятилетний мальчик в наказание за какой-то проступок был заперт на три ночи в мертвецкую, где ему пришлось спать на крышке гроба. – В работном доме в Херне то же самое проделали с маленькой девочкой за то, что она мочилась ночью в постели. В работном доме в Шордитче, в Лондоне, человека положили на ночь вместе с больным сильнейшей горячкой на одну койку, которая кишела насекомыми. – В работном доме в Бетнал-Грине, в Лондоне, женщину, находившуюся на шестом месяце беременности, не допустили во внутреннее помещение и заперли её вместе с ребёнком, которому не было ещё двух лет, в приёмной, где она оставалась с 28 февраля до 20 марта 1844 г. без кровати и каких-либо приспособлений для удовлетворения естественных нужд. Муж её тоже был приведён в работный дом, и когда он попросил освободить его жену из заточения, то был за эту дерзость посажен на 24 часа в карцер на хлеб и воду» (36; 336). И таких примеров Энгельс приводит еще очень много. Это доказывает, что подобнее случаи жестокости были довольно распространены в работных домах.

Ужасающие условия проживания в работных домах, быстро стали известны широкой общественности. Одни из сторонников чартистского движения, пастор, Джозеф Рейнер Стивенс в июне 1838 года, в своей известной речи на митинге в Ньюкестле-на-Тайне назвал закон 1834 года проклятием к нуждам для народа. «Если этот отвратительный закон о бедных, попирающий все божественные законы, будет применяться и все применяемые средства будут тщетны, тогда во имя наших детей и жен, мы объявим войну на ножах…» (22; 18). Вторая петиция чартистов о народной хартии 1842 года, которая была подписана 3 млн. 300 тыс. человек содержала требования: «как мало делается для бедных, немощных и престарелых. С глубоким негодованием смотрят они на решение вашей достопримечательной палаты сохранить в силе закон о бедных, несмотря на весь печальный опыт, свидетельствующий о неконституционности его приемов, о нехристианском его характере, несмотря на все его жестокое и убийственное влияние» (4; 22). К сожалению, петиция была отклонена английским парламентом. В программе социал-демократической федерации, также одним из главных требований было «упразднение современной системы работных домов и реформы управления бедными на основе национальной кооперации» (29; 126).

Требования широких масс населения, не остались не услышанными. Постепенно с развитием социального законодательства, в том числе и пенсионного, система работных домов изживает себя, превращаясь постепенно в дома для престарелых и инвалидов.

Справедливое осуждение ограниченности и слабости отдельных сторон закона 1834 г. не должно перечеркивать и положительные моменты, которые в нем содержались. Благодаря нему в Англии была создана целая сеть местных опекунских советов по делам бедных, хотя и в сокращенном виде, но сохранилась система приходской помощи нуждающимся. Закон способствовал созданию широкой сети работных домов, о тяжелых условиях нахождения в которых уже отмечалось выше. Но при этом, в холодное время года они смогли спасти тысячи людей от гибели. К тому же страх перед работным домом, стимулировал многих бедняков на поиски заработка. Т.о. Закон о бедных и создание работных домов имело в себе как положительные, так и отрицательные стороны.

4.2 Общественная благотворительность

Возникновение социальной благотворительной помощи относится преимущественно к XIX веку. Связано это с появлением ряда масштабных социальных проблем, которые постигли английское общество: нищета, попрошайничество, проституция, сиротство, алкоголизм и др. Изначально, благотворительность была одной из главных функции религиозных организации. Однако, чтобы этот принцип восприняли государство и общественность потребовалось очень много времени. Благотворительность имела частный, индивидуальный характер. Нищие продолжительное время, воспринимались как бездельники и тунеядцы. Как писал Мальтус: «Никакие пожертвования со стороны богатых, в особенности денежное, не может устранить среди классов неимущих нищету или предотвратить её. Если кто-либо отделит часть запасов своего семейства и отдаст ее бедным, то он может достигнуть увеличения довольствия нескольких бедных, путем некоторого уменьшения довольства членов своей семьи. Если отдаст землю бедному, он сделает добро как бедному, так и обществу, внесет тем самым новый продукт в общий запас средств потребления … если не препятствовать людям утолять голод чужим хлебом, то количество хлеба будет уменьшаться» (25; 57).

Еще больший негатив имущих по отношению к беднякам вызывали колоссальные налоговые исчисления в пользу пауперов. Энгельс в «Положении о рабочем классе Англии» приводит пример того, как богатые воспринимают нищету. «Одна дама написала письмо в редакцию одной из газет, в котором выражала свое отношение к беднейшему населению. В письме говорилось, что с некоторых пор на главных улицах нашего города появились массы нищих, пытающиеся бесстыдным образом обратить на себя внимание и возбудить сострадание прохожих своими лохмотьями и болезненным видом … как считает эта дама, что человек, уплативший не только налог в пользу бедных, но и вносящий немало в кассу благотворительных обществ, сделал, со своей стороны достаточно, для того чтобы ограничить себя от такой неприглядной и бесстыдной назойливости» (36; 309). Как пишет Диккенс: «Два класса – два мира, не имеющие между собой ничего общего лишь презрение вперемежку со страхом сверху вниз и ненавистью вперемежку со страхом снизу вверх» (45; 3).

Отмена пособий по бедности в 1834 году резко увеличила число нуждающихся. Многие нищие предпочитали голодать, чем обратиться за помощью к государству. Всех пугала перспектива очутиться в работном доме. А начавшиеся в это время промышленно-экономический кризис с каждым днем выбрасывал сотни безработных на улицы. Т.о. если в начале XIX века имущие классы ещё могли воспринимать бедняка как лентяя и тунеядца желающего получить лишь пособие по бедности, то к 40-м гг. многие аристократические круги начали осознавать, что в трущобах проживают и те, кто стал жертвой ускоряющейся индустриализации и безработицы. Те, кто рад бы работать, но не может найти средства и возможности для заработка. Таких «жертв» с каждым днем становилось все больше. Видя это, постепенно, «английские благотворители начали завещать свои средства уже для существующих организации и объединений, на деньги оставленные по завещанию, создавали новые учреждения» (59; 50). Постепенно по всей Англии распространяется широкая сеть инвалидных домов, богаделен, ночлежек, бесплатных школ, больниц и т.д.

Одним из первых благотворителей был Роберт Оуэн, который еще в начале XIX столетия активно помогал детям из беднейших семей. Он сам был выходцем из семьи бедняков, но благодаря удачной женитьбе стал совладельцем обширной прядильной фабрики. При фабрике была организована школа для детей, его главной идеей было создание «кооперативных обществ» – самоуправляющихся поселков, лишенных частной собственности, классов, эксплуатации. Но все его идеи провалились, сам он в 1824 году уехал в Америку. С 40-х гг. начинают развиваться при фабриках рабочие школы для уличных детей, основанные на идее о том, что леность человека является основным пороком. Школы создавались при местных приходах. К началу 1860-х гг. имелось примерно 470 школ. Другим видом были Филантропические школы, созданные при домах призрения бедных. В них дети получали книги, одежду, пищу насчет благотворителей. Это были воспитательные учреждения, где благодаря, применению методов наглядного обучения в начальной школе, дети к 7 летнему возрасту учились писать, считать, читать. С 7 до 11 лет дети обучались в начальной школе. Т.О. благотворительность во многом была направлена на создание заведений воспитывающих детей, как будущее нации.

Кроме школ открывалась широкая сеть ночлежек. Как писал Энгельс, «И все же тот, кто имеет хоть какой-нибудь кров, счастливец по сравнению с бездомным. В Лондоне каждый день 50 тыс. человек, просыпаясь утром, не знают, где они проведут следующую ночь. Счастливейшие из них, которым удается приберечь до вечера пару пенсов, отправляются в один из так называемых ночлежных домов» (36; 263). Именно такие заведения спасали много жизней бедняков, особенно во время холодов. Строились такие учреждения на деньги благотворителей, но содержались в основном за счет самих бедных, т. к. за каждую проведенную ночь они платили деньги. В каждой комнате ночлежек стояла по 5–6 коек, иногда стоящих в несколько ярусов. На каждой койке спало по 6 человек, иногда их число было больше, зависело от переполненности места ночевки. Спали все вповалку – больные и здоровые, мужчины и женщины, пьяные и трезвые и т.д. Часто в таких заведениях, за лучшее место, случались драки, потасовки, споры, избиения, не редко происходили кражи и изнасилования.

Для неспособных к труду пауперов создавались богадельни. В них проживали престарелые, немощные, умалишенные, инвалиды. Люди, жившие в таких заведениях, находились на полном содержании благотворителей. Часто богадельни находились при больницах. Богоугодные заведения, как их еще назвали, обычно принадлежали к какому-либо обществу или братству, но иногда их основывали частные лица, и тогда богадельни содержались на частные средства. Диккенс в одном из своих произведении рассказывает об одной из богаделен под названием Титбулловская, которая была основана как «Пристанище для 9 неимущих женщин и 6 неимущих мужчин», в ней содержались немощные старики, которые были признаны сумасшедшими. «Жильцы богадельни друг друга за хорошее общество не почитают…друг с другом почти не водятся, ввиду внутренней распри, число враждующих партий, возникших из-за предметов домашнего обихода, почти не уступное числу жилых помещений. Их распри заключались в одном вопросе – имеет ли миссис Сэггерч право оставлять ведро у своего порога» (8; 44).

Содержание в богадельнях было лучше, чем в работных домах. Каждый имел свою комнату и небольшое количество вещей. После смерти жителя подобного рода заведения, его имущество делится между всеми. Питание происходит за счет богоугодного заведения. В отличие от работного дома, здесь не выполняли никакой принудительной работы, не применяли наказания и разрешали выходить на прогулки. Можно было сказать, что это был своего рода «рай» для беднейших неспособных к труду людей.

В 1853 году организована комиссия по благотворительности. Это был правительственный орган, отвечающий за контроль над благотворительностью по всей Англии и Уэльсу. Комиссия была создана по инициативе члена парламента Генри Бромза, который хотел пересмотреть многие из неработающих, бесполезных учреждений. Комиссия двадцать лет исследовала благотворительные фонды и установила контроль над некоторыми неэффективными учреждениями. Т.к. «Большинство жертвователей не вмешиваются в распределение пособий и не интересуются их дальнейшей судьбой, … оказали ли полученные деньги влияние на нуждающегося» (25; 149). Т.о. комиссия следила, чтобы все пожертвования в пользу благотворительных учреждений, доходили до адресата и не были истрачены на нужды самих собирателей денежных средств. Как говорил Мальтус в этом случае: «Лучше они (т.е. жертвователи) сами посетили неимущих и увидели нужды … но почему-то от такой благотворительности уклоняются» (25; 150).

В 1878 году в Англии была создана христианская благотворительная организация Армия спасения. Основателем ее был протестантский священник Уильям Бут. Организация проводила активную работу по оказанию помощи бедным, бездомным, больным, перевоспитывала преступников, лиц аморального поведения, алкоголиков и т.д. В местах скопления наибольшего количества пауперов организация сосредотачивала общинные объединения, возглавляемые офицерами, которые набирали солдат-добровольцев, готовых по религиозным мотивам бескорыстно помогать бедным и обездоленным. Из Англии подобные организации быстро распространились в США, Канаду, Францию, Индию и др. Например, Дионео описывает, как Армия спасения отправлялась в самые ужасные места Лондона, например в район Уайтчепл, который «всегда представлял невероятную нищету … перед вами картины поразительного отупения и одичания» (46; 507). Дионео описывает, как богатые и обеспеченные молодые люди отправляются в глухие кварталы, чтобы изучить быт бедняка. Такие добровольцы работали в этих районах учителями и врачами. Кроме того, солдаты-добровольцы, собирали данные о бедняках, которые имеют огромную ценность до сих пор. Среди первых солдат были Халигмед, Тойнби и др. Они первые смогли составить план бедных кварталов с точным указанием проживающих в них бедняков.

В 1884 году в Англии была создана религиозная благотворительная организация, напоминающая Армию спасения. Эта организация получила название сеттльментского движения. Эта благотворительная организация первая начала массово пропагандировать и призывать широкие слои населения на помощь пауперам, в том числе студентов, пожилых людей и просто верующих людей.

Общественное призрение и благотворительность получили в Англии широкое распространение во второй половине XIX века. Именно в это время широкие слои населения отходят от старой боязни бродяг и попрошаек, и переходят к милосердию и понимаю того, что бедность – это ни неспособность человека к существованию, а это неспособность государства оградить большие слои людей от нужды, голода, безработицы. Именно в это время появляется профессиональная социальная помощь, благодаря которой, тысячи людей не умерли от холода и голода, научились писать и считать, и у многих появилась надежда, что, может быть, они ещё кому-нибудь нужны в этом мире.

4.3 Тюрьма как государственное исправительное учреждение

Конец XVIII – начало XIX веко стали для Англии временем выработки проблем исправительных наказаний. Именно в это время резко увеличивается преступность среди граждан. Большая часть, которых приходилось на бедных людей. Особенно увеличилось число преступлений против собственности. Если раньше противозаконные действия совершались в основном сплоченными группами, шайками, то теперь такие банды постепенно распадаются на более мелкие, часто появляются одиночные правонарушители. Это объясняется более легкими условиями выживания маленьких сплоченных групп, в трудных жизненных условиях. Времена разбойников, о которых слыли легенды, которых одновременно боялись и уважали, например Робин Гуд, уходят в прошлое. Теперь для большого количества людей кража, вымогательство, убийство, становиться не только профессией, но и легким способом добычи денег и пропитания для многих нуждающихся.

В связи с искоренением «зла» на улицах, ужесточается законодательство. Теперь кража, попрошайничество, вымогательство, проституция становится обыденным явлением на улицах Англии. Преступления совершались не только против имущих, а частенько против самого же «социального дна».

Долгое время облик преступника был неясен и непонятен, стоял вопрос кого же собственно считать за преступника. Кражи стали естественным явлением даже среди простого населения, не ведущего аморального образа жизни, например, в начале XIX века в порту Лондоне было похищено товаров на сумму 500 тыс. фунтов, как выяснилось, это делали сами рабочие, желавшие спасти себя и свои семьи от голодной смерти. Другим примером может служить закон о браконьерстве, введенный в 1800 году, который приговаривал к каторжным работам, а при повторном попадании – заключением в тюрьму. С 1803 года этот закон ужесточался, если браконьер попытался при задержании оказать вооруженное сопротивление, то он обрекался повешением. Но голод заставлял бедняков преступить закон. «За три года с 1827–1830 были 8500 мужчин и мальчиков обвинены в браконьерстве, для которых дичь была самым верным способом выжить, а подчас иногда и единственным, т. к. дичь охотно покупали и хорошо платили» (55; 311). Т.о. в тюрьмы попадали наряду с закоренелыми ворами, насильниками, и те, у кого украсть было единственным способом выжить, те, кто стал жертвой высоких налогов, повышением цен на хлеб, ренту и т.д. Попрошайничество, бродяжничество стало рассматривать тоже как преступление против общества.

Для государства в это время встает вопрос, как бороться с увеличивающимся числом преступлений. Т.о. тюрьма стала инструментом наказания, перевоспитания и своего рода, местом изоляции «ненужных» для нормального общества людей. «Отловом таких людей стала заниматься полиция, т. к. огромный приток бродяг в город представлял социальную опасность. В полицейских участках каждый вечер сажают под арест мужчин и женщин по самым ничтожным обвинениям» (13; 76), так описывает ситуацию, происходившую в то время в тюрьмах. Многие попадающие под прицел полиции старались давать взятки, чтобы их не трогали. «Но если у них не хватает денег, чтобы снова и снова откупаться, их немедленно арестовывали. Большинство попадают в тюрьму, не совершив никакого преступления или проступка, только потому, что принадлежат к этому классу и бродят по улицам, после чего судья приговаривает их к нескольким месяцам тюрьмы» (10; 17).

Для заключенных, обвиненных в нарушении порядка, применялся принцип принудительного труда, а также изоляции друг от друга как главное условие исправления. Считалось, что работа в одиночестве и ограждение общения с сокамерниками должны перестроить правонарушителя. Но, увеличивающаяся, с каждым днем армия арестантов, быстро привела идею изоляции в негодность.

Так, к примеру, в начале 1830-х гг. британское правительство вновь решила прибегнуть к идее одиночного заключения и изоляции в тюрьмах. Для этого, тюремный инспектор Уильям Кроуфорд был направлен для пополнения опыта на работу в американские тюрьмы. Когда он вернулся, он ещё больше убедился в преимуществе одиночного заключения, но найти средства, необходимые для переоборудования всех старых тюрем под тюрьмы с одиночным заключением, было невозможно в силу дороговизны этого мероприятия. Поэтому было принять компромиссное решение: заключенным было разрешено работать в общем помещении, при условии соблюдения строжайшего молчания. В результате этого было построено сразу три тюрьмы «нового типа»: Паркхарст (1838), Пентонвилль и Перт (1842), в которых режим одиночного заключения был введен повсеместно, но на протяжении первых полутора лет отбывания срока наказания заключенных помещали в камеры, где были верстак, койка и Библия.

Но уже, в 1840-е гг. у такой системы перевоспитания нашлись противники, одним из них был Диккенс. «Когда эти несчастные выходят оттуда, у них нет выбора, кроме того, как вернуться к своему прежнему занятию, после чего он снова попадает в тюрьму» (10; 17). Т.о, По-мнению, Диккенса если человек проводит большую часть своей жизни в тюрьме, в молчании, то это сравнимо с живым погребением в могиле.

К тому же отсутствие необходимых средств и вытекающие отсюда компромиссные варианты, сводившиеся к полумерам, показали неэффективность данной задумки. Многие не выдерживали условий тюрьмы и сходили с ума, так в 1850 году в Пентонвилле из 10 тыс. узников, 32 были освобождены по причине помешательства, в результате срок заключения был сокращен с полутора лет до 9 месяцев. К тому же, организация индивидуального труда в камерах оказалась экономически невыгодной в отличие от совместного труда в мастерских.

Практически все камеры в тюрьмах выглядели одинаково. Обычно они были просторными, с белыми стенами, окна выходили на внутренний двор. В камере было мало света и воздуха. В ней находился стол, на котором обедали. На стенах были полки, под ними были вбиты крюки, на которые вешали одежду арестанты. На ночь одежду стелили на пол, и камера превращалась в спальню. На стенах по всей комнате висели тексты из священного писания.

Ели заключенные из оловянной посуды, которая после еды аккуратно складывалась. В каждой камере был свой староста среди заключенных, который отвечал за порядок. Такие старосты были и в женских и мужских отделениях. Назначают их из числа арестантов зарекомендовавших себя хорошим выполнением работы и поведением. Только им разрешалось спать на кровати, поставленной специально для них.

В каждой тюрьме был приемный покой, куда арестантов доставляли прямо с воли и откуда их переводили в камеры, лишь после осмотра тюремного врача. В каждом исправительном учреждении был карцер, для наиболее «строптивых арестантов». Здание тюрьмы разделялось на отделения, и образовывали собой обычно четырехугольник. Пространство между различными тюремными помещениями разделялось на несколько мощеных дворов, где арестанты дышали воздухом и прогуливались. В тюрьме была «школа», которую посещали заключенные, не достигшие 14 летнего возраста. В каждом исправительном учреждении имелась церковь, где арестанты могли помолиться. Посреди церкви стояла специальная скамья, которая предназначалась для смертников. «Смертников сажают сюда по воскресеньям, предшествующее их казни, на виду у всех арестантов, от которых их отделили еще, может быть, неделю назад … представьте себе, сколько перестрадали люди, которые в разное время сидели на этой ужасной скамье, а потом погибли под топором или на виселице, не оставив после себя ни памяти, ни могилы» (8; 160) – так описывал в своих произведениях Диккенс эту скамью.

Общались арестанты с посетителями через две частые железные решетки, расположенные примерно в ярд или 91, 44 см., так что нельзя было передать никакие вещи и продукты. Арестант и посетитель не могли даже прикоснуться к друг другу. Женатые беседовали со своими супругами у особой решетки, но устроена она была точно также.

Самое страшное отделение во всей тюрьме – отделение смертников. Оно находится отдельно от других и огорожено двойной решеткой, которые составляют ворота. Здесь арестантам разрешали разговаривать с посетителями, но между ними с начала и до конца свидания ходил надзиратель. Во всех камерах смертников лежало евангелие. Камера смертника была 8 фунтов в длину и 6 в ширину. Здесь находилась лавка, на лавке было грубое одеяло. Сбоку от двери прибит железный подсвечник. В камере было мало воздуха и света, окошко находилось под самым потолком с решеткой из толстых железных прутьев. В день утверждения приговора смертник в 5 часов дня из общей камеры для смертников переводился в одиночную и запирался, до 10 часов вечера ему разрешалось сидеть при свете свечи. До момента казни можно было гулять во дворе под присмотром надзирателя.

Кроме того, в Англии была распространена сеть долговых тюрем. Подробно о таких заключениях повествует нам Диккенс, это связано с тем, что когда писатель был еще молод, его отца посадили за долги, в подобного рода заведения. «Всей семьей ходили они в тюрьму навестить отца, и ведь, по сути, ни одна книга Диккенса не обойдется без тюрьмы» (67; 5). Положение человека в долговой тюрьме было бессрочным, и дату освобождения кредитор устанавливал по своему желанию. Заключенные здесь содержались за счет кредиторов, которые были готовы нести подобные расходы, лишь бы другим было неповадно просрочивать платежи. Карамзин во время пребывания в Лондоне, побывал в одной из таких тюрем. Он отметил, что «между ними (т.е. заключенными не было ни одной замужней дамы. По английским законам, всегда муж за жену отвечает. Она дает обязательства, а он бедняк или платит или идет в тюрьму» (23; 535).

Впрочем, существовали способы покинуть тюрьму без согласия заимодавца. В 1705 году в Йорке была построена долговая тюрьма, которая сразу же стала предметом гордости городских властей. Известный сторонник исправления нравов путем изоляции от общества Даниель Дефо восторженно писал, что это «самая внушительная и совершенная тюрьма во всем королевстве, если не во всей Европе, которая столь же превосходна внутри, сколь благородна снаружи» (48; 2). В йоркских тюрьмах существовал обычай отпускать на волю всякого, кто согласится исполнять обязанности палача, и заключенные должники тоже порой брались за это дело. Последним заключенным йоркской долговой тюрьмы, подвизавшимся палачом, был некто Томас Аскерн, который в 1856 году вызвался повесить человека, убившего свою жену. Работать Аскерну пришлось в знакомых местах, поскольку место казни располагалась как раз возле долговой тюрьмы. За свою карьеру бывший должник отправил на тот свет девять человек.

Часто кредиторы, за счет которых и содержались заключенные, не отчисляли деньги на пропитание тюремщиков, тогда многие наказанные умирали от голодной смерти, сидя за решеткой. Диккенс выставлял такие тюрьмы в самом ужасном свете, «заключенные, поступающие в отделение для бедняков, получали право на скудный тюремный паек, для обеспечения им, заключенных некоторые благотворители оставляли по завещанию незначительные пожертвования … не проходит недели, чтобы у наших долговых тюрьмах не погиб кто-нибудь из этих людей умирающих медленной голодной смертью, если им не придут на помощь их товарищи» (12; 197). Неудивительно, что многие заключенные таких тюрем предпочитали находиться в обычных тюрьмах, где кормили не очень хорошим, но постоянным обедом и судьба не зависела от воли благотворителя. Как отмечает Диккенс, что время, проведенное в такой тюрьме, было потрачено бесцельно, люди, которые отсиживали срок всячески старались себя занять: читали газеты, смотрели в окно, болтали, писатель дает им сравнение как «диких зверей в клетках» или «их называют просто «телом», таков юридический термин для обозначения беспокойного, мятущегося в клубке забот и тревог, надежд и огорчений, из коих создан живой человек» (12; 249). Под угрозой штрафов в тюрьму было запрещено проносить алкоголь, т. к. этот товар был поставлен на продажу в розницу среди осужденных самими же осужденными. Неудивительно, что многие заключенные таких тюрем предпочитали находиться в обычных тюрьмах, где кормили не очень хорошим, но постоянным обедом и судьба не зависела от воли благотворителя.

Постепенно долговые тюрьмы приходят в упадок. Т.к. от них не было большой пользы, а только одни затраты. Во второй половине XIX века они постепенно исчезают.

На основании всего выше изложенного можно сделать вывод, что, оценивая социальную политику, проводимую в Англии в течение всего XIX века, можно отметить её многоликость. Прежде всего, государство не отказалось от вмешательства не только в решение социальных вопросов, но и в экономическую практику. С отменой пособий у работников появились стимулы к труду. Восстановление работных домов в определенной мере можно было рассматривать как решение проблемы социального надзора и призрения за нищими, пауперами, люмпенизированными слоями населения, с другой стороны – это было трудоустройство и хоть какой-то степени выполнение общественно полезных функции. Наконец – ужасы пребывания в работных домах стимулировали людей обратиться к поиску реальной работы и жизни своим трудом. По настоящему нуждающимся, инвалидам, старикам, детям помогает в это время общественная благотворительность. Во второй половине XIX века меняется отношение общества к системам социальной защиты. Экономические и промышленные кризисы, массовые движения за свои права, массовая безработица становится фактором, влияющим на ее развитие. В это время ужесточается законодательная система. Тюрьма становится местом наказания, исправления и изоляции. Но многие семьи заключенных, после ареста их кормильца впадали в ещё большую нужду, тем самым, увеличивая число пауперов, идущих на противозаконные действия, во благо прокормления своих семей.

Заключение

Понятие «нищеты» означает состояние крайней бедности, убожества, недостатка и нужды. Это не только экономическое и социальное состояние, но и психологическое. Именно Англия в XIX веке столкнулась с проблемой бедности. И это несмотря на то, что само государство первым в мире провозгласило право человека на получение работы, помощи своим гражданам и установило минимальный прожиточный минимум, который был мизерным. В это время тысячи людей опустились на «дно», и выбраться из которого, самостоятельно не могли. Несмотря на усилия государства по упорядочению экономической жизни, индустриализация общества имела и свои отрицательные последствия. Немыслимая нищета, возможно, и не увеличилась по сравнению с былыми временами, но стала настоящей проблемой для общества, когда масса бедняков перекочевала в городские трущобы. Росла неуверенность людей в завтрашнем дне, т. к. в условиях новой экономической системы подъемы чередовались со спадами, в результате которых рабочие теряли свои места и пополняли ряды нищих. Защитники системы доказывали, что ничего не попишешь, поскольку таковы «железные законы» экономики.
 Армия пауперов увеличивалась с каждым днем за счет: эмигрантов, которые искали в Лондоне «лучшую жизнь»; инвалидов и демобилизованных солдат войн; урбанизации населения; уволенных в результате промышленных кризисов.

В стране развивалось бродяжничество, попрошайничество, сиротство, алкоголизм, проституция, воровство и другие социальные беды. Эти люди жили тем, что перебивались случайными заработками. В таких условиях, дети для своих родителей становились лишней обузой. Призрение бедных за счет прихода, увеличивающиеся налоги в пользу бедных не решали основной проблемы, бедность увеличивалась с каждым днем. Необходимо было решать проблему сверху, т.е. с помощью реформ со стороны государства.

Беднейшее население обитало в основном в трущобах, в тех домах, где не надо платить квартирную плату, где не было света, тепла и вентиляции, была лишь полная антисанитария. Люди питались некачественной второсортной пищей, не имели теплой одежды, медицинской помощи, элементарных средств гигиены. В квартирах жило несколько семей, внутри не было мебели, все спали вповалку. Именно эти места называли источником эпидемий. В таких условиях смертность была весьма велика. Люди страдали постоянными расстройствами желудка, легочными и венерическими заболеваниями. Подрывало здоровье также чрезмерное употребление спиртного, которое начинали употреблять с рождения, в качестве снотворного средства и, заканчивая стариками, для которых, это было единственным источником радости в жизни. Кроме того, бедняки имели низкие моральные устои, и были практически не образованы, основным видом школ были воскресные, где обучали Библии.

В 1834 году правительство решило начать борьбу с все увеличивающейся «болезненной заразой», и издало «Закон о бедных», как следствие его, по всей стране состоялось открытие сети работных домов. Были отменены все пособия по бедности. Условия проживания в работных домах считались ужасными. В них мужей разлучали с женами, для предотвращения дальнейшего размножения; детей отнимали от родителей; отлучаться разрешалось лишь в особых случаях, и только по усмотрению начальства; за еду люди выполняли трудовые повинности (мужчины дробили камни, женщины, старики и дети щепали канаты). Перед бедняком, стоящим на грани голодной смерти, был предложен выбор: между полной отменой какой бы то ни было помощи и помещением в работный дом. В результате многие «жертвы благотворительности» со стороны государства предпочитали жить на улице, чем в таких заведениях. В результате в 1909 году, под давлением общественных масс, работные дома были закрыты. Но социальная политика, проводимая английским правительством в 30-х гг. была многолика, и имело в себе не только отрицательные стороны. С отменой пособий, у пауперов появились стимулы к труду. С одной стороны, восстановление работных домов в определенной мере можно было рассматривать как решение проблемы социального надзора и призрения за нищими, то есть социально опасными слоями, с другой стороны – это было трудоустройство и хоть в какой-то степени выполнение общественно полезных функции, ужасы пребывания в работных домах стимулировали людей обратиться к поиску реальной работы, хотя не всегда эта работа являлась законопослушной. К тому же именно во времена холодов, работные дома спасли от смерти тысячи людей. Работные дома были своего рода не благотворительными организациями со стороны государства, а решение проблемы бедности, бродяжничества и трудоустройства. Еще одним государственным учреждением имевшей целью перевоспитания и исправления были тюрьмы, именно в это время намечается усиление законодательства, но, как и работные дома, они были малоэффективны, проведя несколько месяцев в тюрьме, человек в скором времени возвращался туда обратно. Даже человек просящий милостыню, считался нарушителем порядка. С каждым днем от количества заключенных увеличивалось, но при этом мест для них крайне не хватало.

В XIX веке намечается интенсивный рост благотворительных обществ и организации. Только в одном Лондоне было зарегистрировано 1035 обществ и учреждений. Среди них были и традиционные благотворительные общества, занимающиеся попечительством нищих и больных, воспитанием и образованием сирот, уход за престарелыми. Так и специальные, например, Общество эмансипации и защиты женщин, Общество мальчиков чистильщиков сапог и др. В результате была создана специальная государственная комиссия, следившая, за подобного рода, организациями. Огромную роль в трущобах Лондона разворачивает свою деятельность Армия спасения, ее деятельность была широка от предоставления приюта обездоленным до материальной помощи.

Во второй половине XIX активно включается в решение социальных проблем государство. Хотя оно не смогло до конца искоренить бедность, но это были попытки уменьшить ее, именно в это время издаются законы о начальном образовании, об общественном здравоохранении, появляются акты, запрещающие труд детей на фабриках.

«Работные дома» как таковые давно ушли в прошлое. Однако далеко не решены проблемы бродяжничества, нищенствования, нежелания зарабатывать деньги своим трудом. Социальная защита и социальное обеспечение – основные направления социальной политики большинства стран мира.

Список изученных источников и литературы

1.  Акт, регулирующий труд детей и подростков на фабриках Соединенного королевства (29 августа 1833) // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М., 2007.

2.  Бронте Ш. Джейн Эйр. М., 1992.

3.  Вес детей различных групп рабочих классов // Дионео. Очерки по современной Англии. СПб. 1903.

4.  Вторая национальная петиция // Хрестоматия по новой истории 1815–1870. М., 1965. Т. 2.

5.  Гайдман Г.М. о вероятности революции в Англии // Сборник документов по истории рабочего и социалистического движения Европы и США. М., 1985.

6.  Гринвуд Дж. Маленький оборвыш. http://www.litru.ru.

7.  Диккенс Ч. «Дети пьяницы» Крукшенка / Статьи и речи // Диккенс Ч. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 28.

8.  Диккенс Ч. Картинки с натуры // Диккенс Ч. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 1.

9.  Диккенс Ч. Ночная сценка в Лондоне. / Статьи и речи // Диккенс Ч. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 28.

10.  Диккенс Ч. Письма 1833–1854 // Диккенс Ч. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 29.

11.  Диккенс Ч. Посмертные записки Пиквикского клуба. Петрозаводск, 1957. Т. 1.

12.  Диккенс Ч. Посмертные записки Пиквикского клуба. Петрозаводск, 1957. Т. 2.

13.  Диккенс Ч. Приключения Оливера Твиста. М, 1984.

14.  Диккенс Ч. Прогулка по работному дому. http://www.lib.ru.

15.  Диккенс Ч. Путешественник не по торговым делам. // Диккенс Ч. Собрание сочинений. М., 1960. Т.26.

16.  Закон о заговорах и защите собственности // Сборник документов по истории нового времени. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки (1870–1914). М., 1989.

17.  Закон о начальном образовании. 1870 г. // Сборник документов по истории нового времени. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки (1870–1914). М., 1989.

18.  Закон о начальном образовании. 1876 г. // Хрестоматия по новой истории, второй период. М., 1993.

19.  Закон об общественном здравоохранении. // Сборник документов по истории нового времени. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки (1870–1914). М., 1989.

20.  Из программы английской социал-демократической федерации // Юровская Е.Е. Практикум по новой истории. 1870–1917. М., 1979.

21.  Из программы Независимой рабочей партии // Юровская Е.Е. Практикум по новой истории. 1870–1917. М., 1979.

22.  Из речи Стивенса на митинге в Ньюкестле-на-Тайне (июнь 1838 г.) // Хрестоматия по новой истории 1815–1870. М., 1965. Т. 2.

23.  Карамзин Н. Письма русского путешественника. М. – Ленинград, 1964. Т. 1

24.  Луддитское движение в Ланкашире/ Из отчета секретного комитета палаты лордов (май 1812 г.) // Хрестоматия по новой истории 1640–1815. М., 1963. Т.1.

25.  Мальтус Т.Р. Опыт закона о народонаселении. М., 1895.

26.  Маркс К. Население, преступность и пауперизм. http://lugovoy-k.narod.ru.

27.  Рост детей различных групп рабочих классов // Дионео. Очерки по современной Англии. СПб. 1903.

28.  Отношение буржуазии к стачкам до решения рабочих создать Рабочий парламент. Из заявления Совета попечительства о бедных // Хрестоматия по новой истории 1815–1870 гг. М., 1965 Т.2.

29.  Программа социал-демократической федерации // Сборник документов по истории рабочего и социалистического движения Европы и США. М., 1985.

30.  Спенс Т. «Восстановление общества в его естественном состоянии» // Хрестоматия по новой истории 1640–1815. М., 1963. Т.1.

31.  Средняя номинальная заработная плата, стоимость жизни и реальная заработная плата с 1827–1849 гг. // Хрестоматия по новой истории 1815–1870 М., 1865. Т. 2.

32.  Теккерей У.М. Сибилла. Сочинение мистера Дизраэли. http://www.gramotey.com.

33.  Теккерей У.М. Ярмарка тщеславия. М, 1968.

34.  Хлебный закон 1815 г. // Хрестоматия по новой истории 1640–1815. М., 1963. Т.1.

35.  Число несовершеннолетних преступников // Гернет М.Н. Социальные факторы преступности. http://www.gumer.ru.

36.  Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии. // Сочинения. М., 1955. Т.2.

37.  Анненская А.Н Чарльз Диккенс, его жизнь и литературная деятельность. http://www.az.lip.ru.

38.  Асланов Л.А Культура и власть. Философские заметки. М, 2001. Кн.1.

39.  Барлова Ю.Е. «Кто у нас беден, тот не достоин лучшей доли»? Бедность и бедные в восприятии англичан в новое время. // Преподавание истории в школе. 2008. №8.

40.  Брандис В. О Джеймсе Гринвуде и «Маленьком оборвыше». http://www.litru.ru.

41.  Валлич Э.И. Законы о бедных в английской публицистике к. 18 века и теория нищеты Ч. Холла. М., 1990.

42.  Вебб С. Положение труда в Англии за последние 60 лет. СПб., 1898.

43.  Гайдар Е. Богатые и бедные. История пенсии // Вестник Европы. 2003 №10.

44.  Гернет М.Н. Социальные факторы преступности. http://www.gumer.ru.

45.  Два исторических романа Ч. Диккенса http://www.revoltanho.ru.

46.  Дионео. Очерки по современной Англии. СПб. 1903.

47.  Добреньков В.И, Блинов А.О. Социолого-исторические взгляды на бедность // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2004 №3.

48.  Долговые ямбы. http://www.mskaudit.ru.

49.  Ерофеев Н.А. Народная эмиграция и классовая борьба в Англии в 1825–1850 гг., М., 1962.

50.  Ивашева В. Чарльз Диккенс. http://www.dickens.ru.

51.  Зброжек Е.Б. Викторианство в контексте культуры повседневности Англии // Вопросы культурологии. 2006. №2.

52.  Звидриныш П.П. Население Великобритании. М., 1979.

53.  Кертман Л.Е. География, история, и культура Англии. М, 1979.

54.  Ломбразо Ч. Женщина преступница и проститутка. Минск, 1994.

55.  Менщиков И.С. Британские премьер-министры XIX века. Курган, 2006.

56.  Мортон А.Л. История Англии. М., 1950.

57.  Новиков К. Сливки низшего общества.http://www.kommersant.ru.

58.  Поулсен Н. Английские бунтари. М., 1987.

59.  Смит Дж., Боргман К. Благотворительные учреждения в европейских странах: исторический контекст // Отечественные записки. 2006. №4.

60.  Развитие гигиены в 19-м веке. http://www.mymed.su.

61.  Резников А.Б. Первая классовая битва пролетариата. Англия. 1842 год. М., 1970.

62.  Римашевская Н.М. Бедность и маргинализация населения («социальное дно») // Социологические исследования. 2004. №4.

63.  Романова М.И. Парламентская реформа 1832 г. в Англии и ее последствия // Новая и Новейшая история. 2005. №4.

64.  Рюде Дж. Народные низы в истории 1730–1848 гг. М., 1984.

65.  Тревельян. Дж. Социальная история Англии. М., 1959.